— Ей доктора нужно, Надежда Васильевна, — сказал Александр, не зная, когда здесь появится Светлова.
— Да-да, конечно, — растерянно заговорила Ермакова. — Посиди с ней немного, я сейчас… Тут недалеко врач живет.
Дверь хлопнула. Послышались быстро удаляющиеся шаги.
В ожидании доктора время тянулось медленно. Прошло пять… десять минут… Дыхание Наташи стало выравниваться. Теперь она дышала глубже. Ему даже показалось, что к ее лицу постепенно начала приливать кровь.
Это немного успокоило Александра. Он мысленно перенесся к тому предмайскому вечеру, когда впервые увидел Наташу. Увидел и полюбил. Ему тогда показалось, что и она заинтересовалась им, полюбила его. Надеялся на то, что она принесет ему счастье — большое, долгожданное. Но получилось иначе…
Наташа застонала, потом медленно открыла глаза и долго смотрела на Кожина. Смотрела так, будто впервые видела его. Но затем ее глаза потеплели и она тихо спросила:
— Ты-ы?..
— Я… — с волнением ответил Александр. Он был рад, что она наконец пришла в себя.
— Ты-ы?.. — еще раз, но уже с облегчением произнесла она это слово.
— Тебе легче?
— Немного… — чуть слышно вымолвила она. Наташа молча смотрела на Кожина. Она пыталась отыскать в его глазах тот блеск, который видела в них до войны, хотела заметить то оживление, ту радость, которая вспыхивала на его лице при их встречах. Но от прошлого ничего не осталось. Его лицо осунулось, сильно похудело. На лбу, под сдвинувшейся марлевой повязкой, пролегла глубокая морщина, взгляд стал суровым.
И все-таки ей в эту минуту стало хорошо. Она была так счастлива, что на какое-то мгновение забыла о боли в позвоночнике, о войне, обо всем, что делалось там, за стенами дома… Она закрыла глаза и несколько секунд наслаждалась внезапно нахлынувшим на нее счастьем. Потом снова раскрыла глаза, еще раз пристально посмотрела на Кожина, и вдруг на ее ресницы навернулись слезы. В его взгляде она уловила теперь не только суровость, но и грусть, и даже укор. Ей казалось, что он смотрел на нее так, будто с болью в сердце спрашивал: зачем? Зачем ты так нечестно, так несправедливо поступила со мной?
Кожин заметил ее слезы и спросил:
— Что с тобой? Почему плачешь?
— Нет… Мне хорошо. Только ты забудь о моих словах. Обо всем, что я говорила тебе тогда… У тех березок. Я совсем не то сказала…
Кожин ничего не ответил. Он с грустью смотрел на нее и молчал. Было непонятно, слушает он ее или думает о чем-нибудь другом.
— Ты только не подумай, что я плохая… Мне ничего не надо от тебя. Я хочу только одного. Хочу, чтобы ты простил меня. Только это…
«Простил… — мысленно повторил Кожин. — Простить можно, но забыть нельзя. Такое не забывается…»
— Что ты молчишь, Саша? Неужели я такая страшная преступница, что меня невозможно простить?
— Успокойся… Ты ничем не провинилась передо мной. Разве ты виновата в том, что полюбила не меня, а Евгения? Давай забудем о том, что было, и не будем больше вспоминать…
Но Наташа не могла успокоиться. Он не произнес того единственного слова, которое хоть немного утешило бы ее.
«Не простил, не простил… — билась в ее голове навязчивая мысль. — И не простит, никогда не простит».
Этот разговор сильно взволновал ее. Она впала в забытье. А когда снова пришла в себя, заговорила совсем о другом.
— Саша… их задержали?.. — медленно, словно вспоминая что-то, произнесла она.
— Кого их?
— А разве… я тебе не говорила?
— Нет. Я ничего не знаю.
— Ну, как же… — И Наташа, волнуясь, путаясь, стала рассказывать.
Из ее слов Александр понял, что вчера с утра ее вызвали в райком комсомола, а оттуда вместе с другими девушками она была направлена в госпиталь, чтобы помочь быстрее эвакуировать раненых. Ей удалось освободиться только час назад. Выйдя из госпиталя, она побежала домой по центральной улице города. Наташа видела, как впереди показалась легковая машина. Ее остановили военные с красными повязками на рукавах. «Патруль», — подумала сна, невольно замедляя шаги. Девушка хорошо знала эту машину. На ней ездил секретарь райкома партии Рогов, с дочерью которого она училась в институте.
Когда открылась дверца машины, Наташа на переднем сиденье увидела отца своей подруги. Один из патрульных протянул к секретарю райкома руку. Рогов достал какой-то документ и вручил его неизвестному. Тот, внимательно посмотрев документ, вернул его хозяину, а потом… потом случилось невероятное.
Еще не успела захлопнуться дверца машины, как раздался выстрел. Рогов повалился вперед, ударившись лбом о ветровое стекло.