Вторым выстрелом был убит шофер. Девушка бросилась бежать в сторону от этого места, не разбирая дороги…
А потом… Потом она ничего не помнит. Взрывы бомб… удар о мостовую…
— Как же так, Саша?.. Почему наш патрульный застрелил Рогова? Почему? — закончив рассказывать, с волнением спросила Наташа.
Это сообщение сильно встревожило Кожина. «Значит, в город уже просочились фашисты, и теперь…» — Александр решительно поднялся с места.
— Ты уходишь? — встревожилась Наташа.
— Я должен идти…
На крыльце послышались чьи-то быстрые шаги. Распахнулась дверь, и в комнату вбежала Светлова. Кожин шагнул ей навстречу.
— Нина, помоги ей. При взрыве бомбы она сильно ударилась о мостовую. Возможно, что ее даже контузило. На несколько минут пришла в себя и вот, кажется, снова потеряла сознание.
— Хорошо. Сделаю, что смогу, — ответила Светлова и, подойдя к Наташе, взяла ее руку и стала считать пульс.
— Помоги, а я… Мне надо спешить. Эвакуируй вместе с ранеными. Ее и мать, она сейчас придет… В город проникли вражеские лазутчики, — сказал он и вместе с Голубем, ожидавшим у порога, вышел из комнаты.
20
Сбросив бомбы на город, немецкие самолеты улетели. Воронов стоял у входа в землянку и, прислушиваясь к удаляющемуся гулу бомбардировщиков, видел, как одна за другой стали затухать и осветительные ракеты. Когда погас последний «фонарь», над Березовском нависла гнетущая тишина. Внезапно в это безмолвие ночи ворвался глухой, все нарастающий перестук копыт. К командному пункту на полном аллюре подлетел всадник и, осадив коня, соскочил на землю. Это был Кожин.
— Ты что так быстро вернулся? — с недоумением спросил комиссар. — Еще и часа не прошло с тех пор, как ты отправился спать.
— В городе действуют переодетые немецкие лазутчики, — сказал Кожин, когда они вместе с комиссаром вошли в блиндаж.
— Лазутчики? Где?.. Когда они могли просочиться?
— А черт их знает… Людей накормили?
— Завтрак будет готов через полчаса.
— Надо поторопить старшин. Скоро утро. Могут не успеть, — распорядился Александр и, подойдя к телефонному аппарату, связался со штабом армии, доложил о проникших в Березовск гитлеровцах.
«Примите срочные меры и очистите все улицы города в вашей зоне обороны. Особенно следите за районом переправ», — было приказано ему.
Посоветовавшись с Вороновым и начальником штаба, Кожин из каждого батальона взял по одному взводу бойцов и выслал их на выполнение этой задачи. Вскоре на некоторых улицах стали вспыхивать короткие перестрелки с проникшими в город лазутчиками.
Так прошла эта ночь. С рассветом гитлеровцы возобновили штурм города. К вечеру они, прорвавшись в Березовск с запада, заняли вокзал.
В двадцать два часа, когда перестрелка немного утихла, Кожина вторично вызвали в штаб армии.
Подскакав к небольшому зданию, расположенному почти на самом берегу Москвы-реки, Кожин еще на ходу спрыгнул с коня и, бросив повод на руки Валерию, быстро пошел к крыльцу.
У самого входа в здание стояло несколько машин. В них бойцы грузили имущество связи, оружие, одежду. «Зачем это они? — пробираясь между грузовиками, думал Александр. — Неужели оставляем город?»
С бьющимся сердцем он взбежал по лестнице на второй этаж и вошел в небольшую, уже знакомую ему приемную командарма. Здесь царила тревожная обстановка. Люди, находившиеся в приемной, не сидели на месте. Одни спешно докуривали папиросы у выхода в коридор, другие ходили из угла в угол комнаты, дожидаясь вызова. Порой они поднимали головы и с тревогой прислушивались к реву самолетов, проносившихся над домом.
Дверь кабинета командующего почти не закрывалась. В нее входили штабные командиры, представители частей, оборонявших город. Получив необходимые указания, они спешно уходили.
Адъютант генерала, светловолосый капитан, увидев в дверях Кожина, доложил о нем командующему и, выйдя из кабинета, пригласил его войти.
Александр вошел.
Громов в накинутой на плечи шинели стоял у письменного стола и разговаривал с кем-то по телефону.
— Бросьте к вокзалу все, что у вас есть под руками. Не давайте им распространяться к центру города…
Кожин обратил внимание, как сильно за прошедшие сутки изменился командующий — лицо осунулось, стало каким-то серым, хмурым, глаза воспалены.
Положив трубку на рычаг, командующий подозвал капитана к столу.
— Слушайте меня внимательно, Кожин… — сказал он. — Десять минут назад Военный совет армии принял решение оставить город…