Александр не допускал мысли, что Светлова могла ослушаться, но в то же время он с беспокойством вспоминал, что Нина ему не докладывала об эвакуации этих женщин.
У ворот знакомой школы Александр осадил коня, соскочил на землю и, передав повод Валерию, быстро пошел к дому, поднялся по ступенькам крыльца и нажал кнопку звонка. Никто не отозвался. Тогда он начал стучать в дверь. «Ответит кто-нибудь или нет?» Втайне он надеялся, что Наташа и ее мать вывезены из города и находятся вдали от опасности.
Но вот он услышал, как в глубине коридора скрипнула дверь, послышались тихие, крадущиеся шаги. Кто-то подошел к двери и остановился. Кожин постучал еще раз.
— Кто там? — отозвался приглушенный женский голос.
— Это я, Надежда Васильевна. Кожин…
Застучал запор, дверь открылась, и появилась Надежда Васильевна с накинутой на плечи шалью. Она посмотрела на него с удивлением.
— Как ты попал сюда, Саша? Разве вы еще не ушли из Березовска? — спросила она.
— Нет. Часть города пока еще в наших руках. А вы почему здесь? Я же велел военфельдшеру заехать за вами.
— Она сделала все так, как ты ей велел. Но… мы сами отказались.
— Отказались? — удивился Кожин.
— Наташу нельзя перевозить. Доктор сказал, что она может умереть в дороге.
— Мама, кто там? — послышался из-за двери слабый голос Наташи.
Вслед за Надеждой Васильевной Александр вошел в комнату.
— Это я, Наташа, — приблизившись к дивану, на котором лежала девушка, сказал он.
— Саша?! — с радостью произнесла девушка.
— Саша, дочка, Саша! Ты только не волнуйся, — поправляя на ней одеяло, утешала ее Надежда Васильевна.
— Саша… Я знала, что ты придешь. Знала… Посиди со мной.
Кожин опустился на стул, придвинулся к дивану.
— Как ты себя чувствуешь?
— Ничего, мне лучше… Только голова почему-то очень болит.
Он хотел сказать еще что-то, успокоить ее, но его насторожили выстрелы, доносившиеся с улицы. Судя по усиливающейся перестрелке, уличные бои шли уже совсем рядом.
— Кто это стреляет? — с тревогой спросила Наташа.
Кожин не успел ответить. В комнату вбежал Голубь и прямо с порога крикнул:
— Товарищ капитан, фашисты!
— Где они? — быстро поднявшись с места, спросил Александр.
— На соседней улице.
— Иди готовь лошадей. Я сейчас…
Голубь поспешно вышел из комнаты.
— Саша, — сказала Надежда Васильевна, — спеши, может, еще успеешь проскочить к своим.
— Собирайтесь, поедем вместе, — решительно сказал Кожин. — Все необходимое погрузим на лошадей, а Наташу… Наташу я понесу на руках.
— Не говори глупостей. Ее нельзя тревожить. Доктор сказал, что ее спасение в покое. Уезжай.
— Что вы, Надежда Васильевна! Как же я уеду один?
— Другого выхода нет. Если бы не этот случай с Наташей, и мы поехали бы с тобой, а теперь нельзя. Поезжай… О нас не беспокойся. Проживем как-нибудь до вашего возвращения, — вытирая слезы, проговорила Ермакова.
— Уезжай, Саша. Я прошу тебя… — слабым голосом сказала девушка.
Кожин не знал, как ему поступить. Конечно, необходимо немедленно ехать в полк, и в то же время он не мог уйти и оставить здесь, рядом с гитлеровцами, свою бывшую учительницу и ее больную дочь. Не мог оставить в оккупированном городе ту, которую несмотря ни на что, до сих пор еще очень любил.
— Саша, не медли. Ты погибнешь сам и погубишь нас! — торопила его Надежда Васильевна.
Последние слова Надежды Васильевны отрезвляюще подействовали на Кожина. «Она права. Если гитлеровцы увидят меня здесь, — думал он, — то станут подозревать, что эти женщины прятали меня, и тогда несдобровать им».
Александр с бьющимся сердцем подошел к Наташе. Ему трудно было говорить. Да и что он мог сказать в такую минуту?
— До свидания, Наташа… Выздоравливай скорей и береги себя. Мы скоро вернемся… Обязательно вернемся…
Наташа встревоженными глазами смотрела на Александра и не могла произнести в ответ ни одного слова. Ей было страшно… страшно оттого, что в город входили фашисты, что она и ее мать через несколько часов, а может, через несколько минут, должны будут лицом к лицу встретиться с врагом. Страшно было еще и оттого, что от нее уходил Кожин, и она не знала, увидит ли она его еще когда-нибудь, или… или это их последняя встреча. Что, если его убьют где-нибудь за городом?
— Са-а-ша!.. — со стоном выкрикнула она, протянула к нему руки, обхватила за шею и прижала его голову к своему заплаканному лицу, порывисто стала целовать в щеки, нос, губы…