— Ну как ты себя чувствуешь, дочка?
Наташа, занятая своими мыслями, не слышала вопроса матери.
«Спит», — подумала мать и, плеснув на поленья керосину, чиркнула спичкой. В печке весело запылал огонь. В комнате как-то сразу стало уютнее, теплее.
— Мама, как, по-твоему, я красивая?
Надежда Васильевна подошла к дочери, села на край дивана и пристальным, удивленным взглядом посмотрела на нее. «Вот, оказывается, чем заняты ее мысли. А я думала… Боже мой, она ведь совсем еще девочка. Маленькая, глупая девочка…»
— Конечно, красивая. Для меня ты всегда будешь самой красивой.
— А для других? Могу я, например, понравиться мужчине? Ну что ты на меня так смотришь?
— Я тебя не понимаю, дочка.
Наташа уже не слушала мать. Она усиленно думала над тем, сможет ли выполнить то трудное и опасное дело, за которое взялась.
4
В походном кабинете начальника контрразведки шел допрос русских пленных.
Посередине комнаты, перед письменным столом, стоял высокий, черноволосый красноармеец в грязной, окровавленной одежде. Яркий свет настольной лампы бил в его бледное, изможденное лицо. Этот сильный, режущий глаза свет ослеплял его, заставлял прищуриваться, закрывать глаза. Волосы красноармейца были взлохмачены, на разбитых губах запеклась кровь.
За письменным столом, в полумраке, видна была массивная фигура полковника Берендта. Бросался в глаза его огромный живот, стянутый широким офицерским ремнем, словно обручем.
Полковник пронизывающими глазами глядел на Хмелева и ждал ответа на только что заданный вопрос. Он внимательно следил за каждым движением пленного, за его взглядом, за малейшими изменениями в выражении лица.
Хмелев был взят в плен возле каменного моста, когда ополченцы мелкими группами прорывались через сады и огороды назад, к северо-западной окраине города. Берендт сам выехал на место, чтобы тут же допросить пленного, но Евгений еще очень плохо чувствовал себя.
Пришлось подождать, пока врачи приведут его в чувство. Только на другой день, уже после взятия города, Берендт получил возможность приступить к допросу. Но вот уже пять дней он, опытнейший контрразведчик, бьется с этим и тремя другими пленными — и никакого толку. На вопросы они не отвечают или говорят разные небылицы. Правда, ему все же удалось выудить у этого солдата, что он является рядовым третьей роты московского отряда народного ополчения, который вместе с регулярными советскими частями оборонял город Березовск. Больше пленный ничего не сказал.
Полковник настойчиво задавал Хмелеву вопрос за вопросом через своего помощника — рыжеволосого капитана Шлейхера, который, выставив вперед свою квадратную челюсть, стоял за спиной пленного и сверху вниз смотрел на него, готовый в любую минуту нанести тяжелый удар огромной рукой.
— Зачем этот человек остался в нашем тылу? — медленно, чуть не по слогам, спросил по-немецки Берендт.
Шлейхер шагнул вперед и с угрозой сказал по-русски:
— Господин полковник спрашивает: зачем вы остались в нашем тылу?
— Я уже говорил… — усталым, измученным голосом ответил Евгений.
— Что вы говорили? — все больше свирепея, переспросил Шлейхер.
— Я был ранен.
— Почему он не ушел вслед за своими? — снова спросил Берендт.
Капитан перевел вопрос Хмелеву.
— Я был без сознания. Вы же знаете. И потом, город уже был в ваших руках.
Густав Шлейхер переводил ответы пленного своему шефу, а тот задавал все новые и новые вопросы.
— Какое он получил задание от своего командования? Спрашивайте, Шлейхер, спрашивайте. Быстро! Не давайте ему раздумывать!
И Шлейхер спрашивал.
— Вы разведчик. Это нам известно. Какое задание вы получили от русского чека?
— Я не знаю никакого чека, был без сознания.
Шлейхер переводил ответы пленного, а полковник уже не вслушивался в смысл этих слов. Раскуривая сигарету, он смотрел куда-то мимо Евгения и думал. У него еще вчера возникла одна мысль, от которой он до сих пор никак не мог отделаться.
«А что, если одного из этих пленных… вот хотя бы этого, взять да и отпустить. Пусть идет назад. В свою часть. А в подходящий момент… Это было бы колоссально!»
Но как это сделать? На западе подобные эксперименты ему удавались легко. Там в таких случаях все решали деньги. А тут… Проклятая страна! Видимо, нужно изменить метод. Найти подход к этим русским, подобрать к ним другие ключи. И он, кажется, подобрал один из них.