Я неторопливо заварила зелёный чай с жасмином — самое то после ванны и ароматерапии. С Андрея мысли переключились на мою новую знакомую, визитка которой лежала на тумбочке в спальне. Как там её фамилия?.. Греческая какая-то. Василиади? Киприади? Аромат жасмина переплетался с длинными сверкающими прядями её волос, смешивался с простым, солнечным и терпким запахом полевого букета на столе… Какого всё-таки цвета у неё глаза? Гм. Странно, почему она так будоражит меня? И такое ощущение, как будто я её знала когда-то давно…
Я царственно возлежала на диване с чашкой чая, когда позвонила Танюшка. Они с Настюхой собрались по магазинам — не хотела ли я составить им компанию? В «Кристине» как раз — распродажа.
— Ммм, — с неохотой промычала я, по-кошачьи потягиваясь. — Танюш, я щас немножко не в настроении… Лениво как-то. Да и после вчерашних возлияний…
— Кстати, — затараторила Танюшка. — Что там у тебя с Андреем? Не помирились? Он вчера сам не свой был после твоего ухода. Мы тоже беспокоились, между прочим! Попёрлась куда-то — одна, пьяная, среди ночи…
— Да ладно, — небрежно перебила я. — Ничего со мной не случилось. Если б случилось, мы бы с тобой сейчас не разговаривали, сама понимаешь. Андрюха звонил только что… Я в ванной была. Перезвонит, если надо. Фиг с ним.
— Ну-у, — неодобрительно протянула Танюшка, — я бы таким парнем не разбрасывалась.
Я фыркнула.
— Тоже мне, сокровище. На каждую юбку слюни пускает.
— Слушай, подруга, ты вчера родилась, что ли? — сказала Танюшка. — У всех мужиков такая натура — кобелячья. Пусть пускает слюни, но любит-то он тебя и возвращается всегда к тебе, а не к кому-то там!
— Ну, нет, — твёрдо ответила я. — Меня такой промискуитет не устраивает.
— Чё? — не въехала Танюшка.
Я, посмеиваясь, перевела на русский матерный:
— Бл*ство, блондинко ты моя! Пополняй словарный запас. Я не желаю быть четвёртой женой в гареме, я хочу быть первой и единственной.
Танюшка хмыкнула — то ли обиделась на «блондинку», то ли что-то другое.
— Значит, не пойдёшь с нами?
— В другой раз, Тань, — ответила я. — Сегодня правда как-то не в настроении.
— Ну ладно, чмоки.
После этого бестолкового разговора моё настроение окончательно скисло, а от внутреннего покоя не осталось камня на камне. Так захотелось чего-нибудь хорошего, проникновенного, чтоб душа умылась росою слёз и улетела в райские кущи — хоть вой. Музыку, что ли, поставить какую-нибудь соответствующую?
Я перебирала диски, когда в дверь снова позвонили. Вздохнув, я пошла открывать.
На пороге стоял шикарный голубоглазый шатен, фигуристый и в меру подкачанный, в белой рубашке поверх такого же цвета футболки, в просторных светлых летних брюках и с алой розой в руке.
— Привет, Андрюш.
Впустив его, я пошла на кухню, он с розой — за мной.
— Алён… Я знаю, я — сволочь…
— Похвальная самокритика, — хмыкнула я, ставя чайник.
— Котён… — Он попытался меня обнять.
Я мягко вывернулась — якобы за вазочкой. Стараясь не смотреть на него, я налила воды и поставила розу. Мне и не нужно было его видеть, чтобы знать, что сейчас он старательно делал щенячьи глаза.
— Котён, зачем ты ушла вчера? Я места себе не находил всю ночь, звонил тебе… Думал, с тобой что-то случилось.
— Как видишь, я в порядке, — сухо сказала я. — Теперь ты можешь быть спокоен.
— Коть, ну… Я знаю, что я виноват. Но зачем было ТАК…
Я вскинула глаза.
— А ТАК, как ты вчера — зачем было? Ладно, проехали. Старая история… Она — твоя одноклассница, вы сто лет не виделись, и так далее, и так далее… Чай, кофе?
Он слегка опешил.
— Да всё равно… Что сама будешь, то и мне.
Я достала пачку чёрного чая. А Андрей вдруг спросил:
— А это что за веник?
Он только что заметил на кухонном столе букет Аиды. Сквозь деланное равнодушие в его голосе прозвенели льдинки.
— За городом нарвала, — ответила я, чувствуя, как в животе растекается тепло морального удовлетворения. Пусть и он побывает в моей шкуре.
— Так… — Сунув руки в карманы, Андрей подошёл к окну. — Когда это ты успела побывать за городом?
— Ночью, — сказала я, ничуть не солгав. — А в мобильном села батарея, потому ты и не мог дозвониться. Ещё вопросы будут?