Может для того, чтобы позлить Джона, она специально вырядилась с показной ортодоксальностью. Поверх блю-джинсов напялила какую-то бесформенную юбку. Специально за этой юбкой она ездила на Портобелло-роуд и рылась на развалах секонд-хэнда, где делают покупки не только жаждущие экзотики туристы, но и бедные пакистанские мусульманочки… Айсет подобрала еще соответствующий головной платок и подыскала темный крем, имитирующий загар. Нарядившись и накрасившись, она поглядела на себя в зеркало и обмерла. Зеркало отражало не европейскую девушку Айсет, что, закончив дорогой частный лицей в Фонтенбло, теперь второй год училась в не менее дорогой Лондонской экономической школе, но какую-то индо-пакистанскую беженку, готовую здесь, в Лондоне, на любую работу ради еды и крова над головой…
Айсет посмеялась, предвкушая, какое сильное впечатление она произведет на Джона и на его друзей – на Мика, Тэша, Доззи и Дэйва…
А Джон даже и не обратил на нее никакого внимания.
Первый тайм начался, и «Манчестер» уже вел в счете один-ноль. «Арсенал» проигрывал. Джон сидел как всегда, за стойкой, под самым телевизором. В руке он держал полпинты лагера.
И весь паб пялился на экран.
И бармен Дикки, и официантка Роз, что стояла тут же за стойкой, машинально протирая стаканы.
– Этот лысый лягушатник Бартез совсем обнаглел! – кричал Джон, перекрикивая рев трибун, доносившийся из телевизора. – За такие штуки ему желтую карту, и пендель под зад, чтоб катился в свою Лягушатию…
Джон даже не обернулся и не расслышал, как Айсет сказала ему свое «bonjour»…
Она подошла сзади и обняла его за шею, прижавшись к его спине своей упругой грудью, стыдиться которой у нее не было никаких оснований.
А он и не обратил внимания, продолжая кричать:
– Да бей же, фак твою, да бей же, кретин недоделанный!
Ее приход заметили, только когда пошла реклама.
– Ты что, из мечети, что ли? – спросил Мик, кивнув на ее юбку и на зеленый платок.
– Мы, женщины Востока, полагаем, что ваш футбол от сатаны. Проводя вечера за пивом, англичане выродятся, не заметив, что в Англии уже живут не они – англичане, а люди, носящие сари и хиджабы, – ответила Айсет, прихлебывая поданного Дикки лагера.
– А рыло чего намазала? – спросил Джон, краем глаза поглядывая на экран, чтобы не пропустить момент, когда кончится реклама «найка» и снова начнут показывать футбольное поле.
– В знак траура по уик-энду и краха мечты о поездке в Портсмут, – ответила Айсет.
Джон не ответил, реклама кончилась, и все снова принялись орать.
Айсет ничего не оставалось, как молиться, чтобы «Арсенал» хотя бы свел вничью. Вот оно, женское сочувствие, в чем заключается! Желать выигрыша любимой команды своего мужчины не потому, что любишь футбол, а потому, что у мужчины тогда, быть может, будет хорошее настроение.
Айсет ничего не понимала, игроки в белом, на первый взгляд, ничуть не отличались от игроков в красном, но, тем не менее, голы залетали только в ворота белых… И к концу первого тайма их залетело аж три штуки. А лысый француз, что стоял в воротах красных, только нагло жевал свой чуингам.
Настроение в пабе было плохое.
– Вы все будете мне должны по три кружки лагера, джентльмены, – мрачно пошутил бармен Дикки.
А официантка Роз, махнув рукой, попросту удалилась на кухню, так и не досмотрев первый тайм до конца.
В перерыве показывали новости.
Фермеры графства Норфолк требовали от правительства повышения компенсаций за уничтоженный в кампании против коровьего бешенства крупнорогатый скот…
– Опять коровье бешенство! Роз! Уничтожь на кухне все стейки! – дуэтом заорали записные остряки Мик и Доззи.
– Треску нам вместо говядины! – подхватили Тэш и Дэйв.
– Она вам сейчас зажарит бешеную треску, – мрачно пошутил Дикки.
– Ты занимаешься антирекламой собственного заведения, – сказала Айсет с упреком.
– Это не запрещено в Англии, – возразил Дикки, – тем более, что ребята сейчас готовы хоть котлетки из мышьяка с цианистой подливкой слопать, чтобы помереть и не видеть этого позорища.
– Ты о футболе или об этом? – Тэш ткнул пальцем в направлении экрана.
Новости сменили сюжет. Актриса Ванесса Бедгрейв приютила у себя в доме чеченского министра в изгнании Мусаева, которого русское правительство затребовало выдать Москве по процедуре экстрадиции…
– На хрена ей сдался этот дикарь в бараньей шапке? – спросил Мик.
– Ей надо делать паблисити. Помнишь, Бриджит Бардо защищала пушных зверей? А эта выступает в защиту зверей бородатых, в бараньих шапках, – ответил Дикки.
– Джентльмены, поосторожней, с нами чеченская женщина, – вдруг вспомнил Доззи.