— В свое время он был выдающимся сыщиком. Обращаться с ним было нелегко, но когда он уволился со службы в полном расцвете своей карьеры, полиция поняла, что потеряла талантливого человека. Он вышел тогда в отставку одновременно с мистером Штейном, живущим теперь недалеко от него. На расстоянии брошенного камня.
— Не остроумно, — заметил критически настроенный Лекс. — Штейн тоже был инспектором уголовного отдела?
— Нет, сержант, — ответил Сократ. — Оба были закадычными друзьями, и когда Мендель стал играть на бирже, Штейн сделал то же самое. Оба загребли массу денег. Мендель из этого не делал тайны. Он объявил своему шефу, что не может делать хорошо сразу два дела и поэтому покидает службу.
Сократ посмотрел вокруг себя, ища, что бы еще добавить к вещам в чемодане, и продолжал:
— Возможно, что этому способствовало еще и то, что Мендель охотился за Деверу. Этот тип ограбил Лионский банк и, выскользнув у него из рук, удрал в Южную Америку. Этот прокол плюс одна или две неудачные аферы на бирже заставили шефа предложить ему сделать выбор. И все же шефу было очень не по себе, когда Мендель ушел. Так он потерял двоих способных людей одновременно.
— Троих, ты, старое ископаемое, — поправил брата Лекс, нежно шлепнув его по спине. — Ведь и ты ушел приблизительно в это время?
— Пожалуй, — согласился Сократ. — Но я не в счет.
Глава 2
Дом Менделя назывался «Фальдфрицен» и был красиво расположен на склоне холма. Большое количество сосен и кустарников, разросшихся на участке, окружали дом так плотно, что со стороны дороги он был совсем невидим. Ближайшее местечко Хиндхед находилось на расстоянии одной мили, с отлогой лужайки своего парка Мендель мог любоваться дальними холмами.
С теплым меховым пледом на коленях Мендель сидел в комнате и через открытую дверь на террасе недовольно смотрел на зелень парка. Это был седоволосый мужчина с энергичным лицом и угловатой челюстью. Его свирепый вид, казалось, придавал окружающему ландшафту что-то мрачное.
Молодая девушка принесла почту и робко стояла перед ним, пока он читал письма.
— Телеграммы от Смита не было? — проворчал он.
— Нет, отец.
Сократ Смит не преувеличивал, когда называл ее красивой. В присутствии отчима она держалась очень сдержанно и скромно. Видно, боялась этого человека и ненавидела, помня о жестокой судьбе матери. У Менделя не было собственных детей и, казалось, он не испытывал желания их иметь. Он держался с девушкой как хозяин с прислугой. За все время их совместного житья ни разу не выказал к ней ни малейшей нежности или внимания.
Следуя своей прихоти, он еще маленькой девочкой взял ее из пансиона, оторвал от подруг и поселил в мрачном доме «Фальдфрицен» в обществе нервнобольной женщины и мрачного мужчины, который часто за весь день не произносил ни единого слова. Молли чувствовала, что он обманул ее, лишив счастья, которое давала школа и общение с подругами, лишив образования, давшего бы ей независимость и возможность свободно жить, лишил веры в людей.
— Комнаты готовы? — спросил он.
— Да, отец.
— Сделай все как можно лучше. Надо, чтобы им было у нас приятно. Сократ Смит мой старый друг.
Легкая улыбка промелькнула на губах девушки.
— Сократ. Что за забавное имя!
— Если оно достаточно хорошо для него, то таким же должен быть и для меня.
Она замолчала.
— Я не видел его десять лет, — продолжал он, и его падчерица поняла, что он просто думает вслух, поскольку никогда не давал себе труда объяснять ей что-нибудь. — Десять лет… Светлая голова… замечательный человек…
Она сделала попытку завязать разговор:
— Он крупный детектив, да? — спросила опасаясь, что отчим накричит на нее. К удивлению, он кивнул.
— Самый талантливый и опытный ныне живущий детектив, — во всяком случае, уж, конечно, в Англии. Как я слышал, делает заметные успехи и его брат.
— Брат еще молод?
Джон Мендель нахмурил мохнатые брови и окинул молодую девушку ледяным взглядом.
— Двадцать пять, — сказал он. — Заметь себе, между прочим, что я не потерплю никакого флирта.
Красивое личико Молли сделалось пунцовым: она вздернула вверх круглый подбородок.
— У меня нет привычки флиртовать с твоими гостями, — рассердилась она. — Почему ты так говоришь?
— Ну, ладно, хватит. — Он поджал губы.
— Для тебя, но не для меня, — возмущенно крикнула она. — С того времени, как умерла моя мать, я терплю твою тиранию, но теперь достаточно. Я больше не хочу терпеть все это.
— Если тебе не нравится, можешь уходить.