— Думаете? Что, если я предложу вам решение? — Неожиданно спросил Кроули.
Кевин поменялся в лице. Перспектива уйти от ответственности была очень заманчивой, но опасной.
— Что еще за решение? — грубо спросил он.
— Предложение простое: вы оставляете Милену в покое, забываете события сегодняшней ночи, и уезжаете из города.
— С чего бы такая щедрость? — Говард и правда считал предложение щедрым, но не мог уловить подвоха.
— Вас это не касается, — холодно отрезал Николас.
— Ну уж нет! Где гарантии, что вы меня не сдадите? — резонно спросил Говард.
— Никаких гарантий. Но подумайте, что вы можете потерять, если не рискнете. Я не просто так предлагаю вам бегство, вы должны это понимать, — безэмоционально протянул Кроули.
Кевин на секунду задумался и посмотрел на дочь. Убивать тяжело, а лишать жизни родного человека в тысячу раз сложнее. Девочка смотрела на него с ненавистью. Она действительно была похожа не мать. Говард вспомнил лицо Элисан в последний миг ее жизни. Он, словно снова оказался в той комнате, с мертвой Бовуар на руках.
— Ладно. Я согласен, — наконец сказал Кевин.
Николас выжидающе посмотрел на собеседника. Тот нехотя опустил пистолет на землю.
Двое, договорившись о сделке, не учли, что есть еще и третий. Милена воспользовалась моментом и подобрала пистолет с земли. Отойдя от отца на несколько шагов, девушка трясущимися руками направила дуло пистолета на Говарда. Николас не предусмотрел подобного развития событий. И попытался ее отговорить:
— Милена, послушай меня. Если ты выстрелишь, то будешь истинной дочерью своего отца. Если отпустишь его — докажешь свою человечность. Именно так тебя воспитывала мать. Я бы сам с радостью пристрелил этого ублюдка. Но не нужно, Милена. Сейчас ты находишься во власти эмоций. Со временем ты пожалеешь, но уже ничего не сможешь сделать. Опусти пистолет, — Николас говорил с нежностью, стараясь успокоить напуганного ребенка.
Милена слушала Николаса, не отрывая взгляда от отца. Она понимала, что Кроули прав и желает ей лучшего. Иначе он не стал бы спасать ей жизнь, рискуя своей. Но ненависть была сильнее здравого смысла.
— Он убил мою мать! И убил бы меня, если бы не вы! — выпалила Милена, вытирая свободной рукой слезы.
— Это верно. Но подумай, кем ты станешь, нажав на курок?! Убийцей! Это страшно, Милена.
— Мне плевать, — раздраженно бросила девушка.
Говард без страха смотрел на пистолет. На секунду ему захотелось, что Милена выстрелила. Он посмотрел дочери в глаза и сказал:
— Прости меня, — его поступок еще больше взбесил Милену.
— Никогда!
— Милена, не убивай его. Ради меня, — отчаянно попросил Кроули, просчитав, куда ведет диалог. Говард в любой момент мог попытаться вырвать у девушки пистолет. И тогда… Кто знает, куда привела бы такая борьба?
Милена с болью посмотрела на Кроули. Он просил ее! И имел на это право. Она обязана жизнью этому человеку! Было тяжело, невероятно тяжело, но Милена, собрав всю свою волю в кулак, с ненавистью обратилась к отцу.
— Ты убил мою мать! И также убил бы меня, если бы не Николас! Я бы застрелила тебя как собаку, но, знаешь, я не буду этого делать. Не ради тебя, а ради человека, спасшего меня сегодня дважды.
После слов Милены Николас подошел к ней и, забрав оружие, увел в сторону. Милена сделала несколько шагов, прежде чем обессиленно упала на землю. Кевин позорно бежал, не оглядываясь по сторонам.
В эту ночь многие трудились для того, чтобы скрыть следы ночного происшествия. Будто бы и не было ни побега, ни взлома, ни ужасного разговора. Как было бы здорово, забудь Милена события сегодняшней ночи. Но, увы, они останутся с ней навсегда, и каждый раз будут причинять боль.
Кроули понадобилось очень много времени, чтобы немного успокоить девушку. Он разговаривал с ней каждый день все две недели до своего отъезда. Николас считал своим долгом привести эмоциональное состояние девушки в норму, если это понятие может быть применено в данном случае.
День их расставания был особенно грустным. Пережитое сильно их сблизило, сделало из незнакомцев настоящих друзей.
— Милена, я очень надеюсь, что ты будешь помнить все, о чем я тебе говорил и выполнишь мое задание, — напутственно сказал Николас, стоя у двери собственного кабинета.