Затем Кабарегу вместе с Мвангой под конвоем направили в Буганду. За время путешествия сначала через выжженное и опустошенное Буньоро, а затем через цветущую Буганду он вновь обрел присутствие духа. Когда его и Мвангу британские власти в Кампале приговорили к ссылке на Сейшельские острова и они двигались к озеру Виктория, Кабарега, как свидетельствует современник-колониальный чиновник, «шел гордо, повелительно-презрительным взглядом окидывая зеленую и прекрасную страну, так сильно отличавшуюся от его собственной бесплодной земли, опустошенной годами войны и голода. Это зрелище должно было наполнить его восхищением и завистью, но он повернулся к сломленному духом Мванге и сказал: „Ну и отвратительная страна! Если бы я владел ею, я был бы только рад уехать из нее при любых обстоятельствах — даже в изгнание!“»{23}.
Кабарега покидал Буньоро, когда им «правил» под властью англичан его сын Китахимбва. В 1902 году его заменили братом Духагой II, которого британские власти сочли более покорным. Это был тот самый маленький принц, плененный вместе со своей бабкой, матерью Кабареги, в 1895 году. Его, как и Китахимбву, баньоро считали кьебамбе — узурпатором, поскольку их настоящий героический омукама Кабарега был еще жив. Буньоро стало дистриктом в Северной провинции британского протектората Уганда; с ним в отличие от Буганды, Торо и Нкоре-Анколе не было заключено соглашение, предоставлявшее определенные права «туземной» администрации. До 1933 года Буньоро имело статус «завоеванного королевства». В африканской администрации, переделанной по образцу Буганды, посты вождей высших ступеней долгое время занимали баганда. Но мятежный дух баньоро не был сломлен. В 1907 году там вспыхнуло восстание, вошедшее в историю под названием Ньянгире. Баньоро отказались признать власть колониальных вождей-баганда, сжигали их дома и устроили настоящую демонстрацию, на которой кричали: «Ньянгире абаганда!»— «Я отказываюсь от баганда!». Британские власти арестовали 54 баньоро-зачинщиков восстания и выслали их из Буньоро. Но восставшие добились своего — с 1908 года новых вождей-баганда в Буньоро не назначали.
А Кабарега больше никогда не увидел своей родины. Двадцать четыре года он провел в ссылке. О его жизни там практически ничего не известно. Известно только, что вместе с ним было несколько его ближайших родственников, в том числе десять лет бок о бок с ним провел его сын Тито Габафуса, который в 1924 году стал новым омукамой Буньоро Тито Виньи IV. Он выполнял при отце функции секретаря и, видимо, немало узнал об истории Буньоро. Вряд ли случайно он опубликовал свою «Историю Буньоро» в 1934–1935 годах в «Уганда джорнел» под псевдонимом К.В., что означало: Кабарега и Виньи.
Известно также, что к 1923 году Кабарегу перевели на «вольное поселение» на Сейшелах, освободив из-под стражи, поскольку было ему уже за семьдесят. Но он попросил, чтобы ему дали возможность умереть на родине.
И, пожалуй, лучшим свидетельством значения Кабареги в сопротивлении баньоро британскому господству является тот факт, что эта просьба — умереть на родине — вызвала оживленные дебаты в британском парламенте. Да, его, семидесятитрехлетнего старика, больного и дряхлого, все еще боялись британские власти. Но тем не менее в конце концов Кабареге было разрешено вернуться в Буньоро. Опять он проделал долгий путь, и уже несколько дней пути отделяло его от родных мест, когда в ночь на 6 апреля 1923 года он скончался. Было это в Джиндже, на территории Уганды.
«Я не хочу, чтобы моя страна досталась одним англичанам»
Мванга
Наследник Мутесы
25 октября 1884 года кабакой Буганды стал сын Мутесы I Мванга. Читатель, возможно, помнит, какова была процедура восшествия на престол нового кабаки, и, видимо, помнит также, что главную роль при выборе преемника умершего монарха играл катикиро — главный министр. Эту должность с начала 70-х годов занимал Мукаса, человек властный и жестокий. В последние годы правления Мутесы, когда кабака подолгу не вставал с постели, Мукаса практически сосредоточил в своих руках верховную власть. Он-то и выбрал в качестве преемника Мутесы Мвангу. Почему? Трудно сказать. Вероятно, он считал, что сможет влиять на него. Ведь в отличие от другого реального претендента, Калемы, известного, по словам современника, своей «безжалостностью и дикостью», Мвангу звали «мутефи» — «мягкий». Не остановило Мукасу даже то, что Калема, как и он сам, был мусульманином, а Мванга тяготел к миссионерам.