Серый демонстративно почесал затылок и не дождавшись моих вопросов, продолжил:
— Даже понятно, зачем они были нужны коммунистам в двадцатых — распространить идею как можно шире, а на тех территориях никакой власти после крушения империи по сути не было. Грех не воспользоваться моментом. Если же отбросить в сторону «единственно верное учение» о непременной и всемирной победе коммунизма — зачем они нам? Пусть выращивают свой хлопок, копают золото и вольфрам, производят химию и строят каналы — мы с удовольствием их поддержим, защитим от захватчиков, и даже что-то купим у них, но зачем нам содержать их баев? Западная Украина в составе Союза — всего-то сорок лет, они смотрят на Австрию, из которой выросли и желают жить «как в Европе», а не работать на Москву. Зачем они нам? Все это, конечно, пьяные разговоры, но ухвати суть — наша страна скроена из таких разных кусков, что разваливаться начала еще задолго до нашего с тобой рождения. Вспомни Калифорнию, Аляску, Польшу, Финляндию… что еще, напомни?
— Гавайи, — добавил я, — Монголия, наверное…
— Вот! Разве не стоило в свое время избавиться от них, чтобы сохранить остальное? Нет выбора, пойми! Бывают времена слияний и поглощений, бывают времена банкротств — не нужно делать из этого трагедию! Как я уже говорил сто раз: сильному в рот будут заглядывать и красную дорожку под ноги стелить, а слабого — топтать. Останемся большими и слабыми попрошайками под постоянной угрозой банкротства или умерим свои амбиции и начнем думать головой о том, как нам стать сильными?
Все это я слышал от него неоднократно, но никогда еще эти его слова не должны воплотиться «прямо сейчас». Отчего-то стало тоскливо.
— Ладно, не грусти, — махнул рукой Серый. — Послушай лучше про нашу третью задачку… Только сначала еще выпьем.
И мы еще выпили, после чего Фролов продолжил:
— Нам нужен жесткий клинч с западной экономической и бытовой системами. Клинч, но не растворение в них. Понимаешь, в чем разница?
— Им должно быть очень тяжело от нас избавиться?
— Ты не дурак, — пьяно хихикнул Серый. — Тогда зачем так часто пытаешься им выглядеть? Не обижайся. Им должно быть невозможно от нас избавиться. Никак. Их концерны должны зависеть от нас, их банки — зарабатывать на нас, их дети — слушать русские, украинские, узбекские сказки на ночь…
— Зачем?
— Затем, что только такое положение вещей может дать нам хоть какую-то гарантию безопасности. Разумеется, не стоит отказываться и от ядерной дубины — чтобы никто не считал нас добродушными плюшевыми мишками. Мы прокатим любого в космос, мы построим электростанцию в Индонезии, мы проведем торговый караван через арктические льды. Мы должны быть везде, никому при этом не навязываясь.
— Сложно это…
— Сложно? Не думаю. Просто это не задача трех дней, это задача на пару-тройку десятилетий. Но если не бросать и быть упорными — все можно сделать. И мы с тобой уже это делаем. И не только мы, — он непонятно ухмыльнулся.
— Я чего-то не знаю?
— Ты слышал о Джеймсе Гиффене? О нем сейчас много говорят в Америке.
— Гиффен, Гиффен… Недавно мистер Браун о нем упоминал, но я как-то не заострял… Кто это?
Серый поднялся, подошел к полке, где были навалены стопкой журналы, пошелестел бумагой и вернулся ко мне с раскрытым Forbes:
— Оцени, — на меня с фотографии смотрел сорокалетний мужик с честными глазами на открытом и даже добродушном лице, — Джеймс Гиффен.
— Чем он замечателен, что о нем так много говорят?
Серый расхохотался так, что я даже испугался за его душевное здоровье.
— Ты не поверишь! — прохрипел он сквозь смех. — Не поверишь!
— Да что такое не так с твоим Гиффеном?
— Когда мы с тобой начинали нашу американскую эпопею, — сказал, отсмеявшись Серый, — этот парень уже был на пару шагов впереди. Не мы одни пытаемся соединить разные экономики, но он это делает по здешним правилам.
— Чего? — я не то чтобы не поверил, я просто не понял, о чем он говорит. — Как?
— У него был небольшой банк Mercator[23]. В восемьдесят четвертом ему отчего-то пришла в голову идея начать очень близкие отношения с Россией. В восемьдесят четвертом! С Империей зла! Каково, а?
— Но это не все?
— Это только начало. Гиффен в восемьдесят четвертом создает Американо-Советский торгово-экономический Совет, — Серый протянул мне первый том справочника Who is Who in America за 1988–1989 годы, — в который сразу вступают триста! Триста американских компаний. И не какие-нибудь карлики, а вполне себе состоявшиеся корпорации вроде Intel или Union Carbide! И начинают бешенную деятельность по наведению мостов с Советским Союзом. Под аккомпанемент враждебной риторики Рейгана. Понимаешь, в чем дело?