разумный и отважный, и его земляк и ровесник Муст, также
опытный и надежный лыжник.
Оба лапландца родом из южного Варангера оказались очень
полезны для экспедиции. Их ценные качества проявились еще
при оборудовании материальной части. Привычные к холодному
климату, они подсказали мне кое-что полезное. О цивилизации,
правда, лапландцы не имели ни малейшего понятия и ни разу,
например, не видели железнодорожного поезда. Первый в своей
жизни поезд пришлось им увидеть в Тронхейме.
Я сам перевез их из Норвегии в Англию, где им нужно было
ухаживать за 90 сибирскими собаками, доставленными в Лондон
для экспедиции. В своих красивых своеобразных одеждах оба
лапландца по прибытии в Англию возбудили, понятно,
всеобщий интерес. Мне трудно забыть поездку по железной дороге
из Халла в Лондон, которую я с ними совершил. На одной
маленькой станции нам надо было выйти из вагона, чтобы
пересесть на другой поезд. Мне удалось благополучно сойти на
перрон с обоими детьми природы. Вдруг паровоз потащил в сторону
багажный вагон, в котором находилось все имущество Савио
и Муста. В ужасе бросились они к вагону, схватились за
дверную ручку и изо всех сил пытались остановить вагон,
одновременно взывая на своем родном языке о помощи.
С особенно большой благодарностью вспоминаю я о
лапландце Савио. Руководить им было трудновато, но пользу во время
экспедиции он принес огромную. Не раз спасал он с опасностью
для самого себя жизнь мою и других участников экспедиции.
Позже я еще расскажу об этом более подробно.
Все оборудование было заказано в Германии, Англии и
Норвегии. До отплытия экспедиции его проверили в обсерватории
г. Кью, близ Лондона.
Большую часть продовольствия доставило военное интен-
данство в Лондоне, меньшая часть прибыла из Норвегии и
Дании. Как уже сказано выше, требовалось обеспечить запасы на
три года для 31 человека и 90 собак. Помимо учета того, сколько
все это весит и занимает места, необходимо было тщательно
соблюдать все требования гигиены. Коньки, лыжи и шубы были
доставлены из Норвегии. Доктор Клевстад получил из Норвегии
в свое распоряжение хорошо оснащенную аптеку с наилучшим
хирургическим инструментарием. При подборе медикаментов нам
следовало думать как о полярных областях, так и о тропиках
и иметь в запасе лекарства не только для людей, но и для наших
90 собак.
И вот, наконец, «Южный Крест» стоял в гавани Христиании
уже вполне готовым к отплытию. 30 июля 1898 года я поднял
английский флаг, подарок герцога Йоркского. При этом наши
пушечки старались произвести как можно больше шума.
Норвежцы—участники экспедиции распрощались с родными,
и «Южный Крест», разукрашенный флагами, при ярком свете
солнца заскользил по воде, покидая гавань Христиании. Пушки
старой крепости Акерсхус гремели, как будто вкладывая в свой
гул все пожелания счастливого пути, которыми нас провожала
родина.
Через пять дней мы достигли Лондона и приняли на борт
английских участников экспедиции и 90 упряжных собак.
Трудно описать ту напряженную деятельность, которая наблюдалась
в эти дни на «Южном Кресте». Ящик за ящиком поступал на борт.
Ящики были уже навалены до высоты двух футов, а между тем
места требовалось еще и еще.
Часть наших продовольственных запасов мы решили
отправить вперед в Тасманию на пароходе. Мы рассчитали, что пока
сами доберемся туда, то благодаря хорошему морскому аппетиту
освободим достаточно места на своем собственном судне. На судне
было так тесно, что уже в лондонском доке мы подняли на
верхушку главной мачты наблюдательную бочку («воронье гнездо»),
которая нам впервые должна была понадобиться, только в
Ледовитом океане.
30 августа 1898 года сэр Джордж Ньюнс устроил на борту
«Южного Креста» прощальный обед.
План экспедиции, тщательно продуманный и разработанный
мной, состоял в следующем.
На основании имевшейся в моем распоряжении информации
я считал наиболее удобным для высадки на южнополярный
континент квадрант океана, расположенный южнее Австралии.
В этот район мы и решили направиться.
Здесь Россу удалось в 1841 году продвинуться на юг дальше,
чем кому-либо другому. Он наблюдал издали непрерывную
береговую линию на протяжении более чем 400 миль. Некоторые
участки этой линии могли привлечь особенное внимание
исследователя.
Могучие действующие вулканы, колоссальные ледники,
высочайшие горные вершины, Великий ледяной барьер, ставший
на пути человеческой воли к познанию,—все это манило к себе.
Следовало также учесть, что в этой неведомой стране могут
быть выяснены вопросы земного магнетизма, имеющие не только
научное, но и чисто практическое неоценимое значение для
мореплавания в южном полушарии.
В мои намерения входило выбрать сперва хорошую опорную
базу на побережье. Главной целью экспедиции должно было
явиться изучение особенностей нового континента в его
прибрежной части. Я считал, что маленький полуостров у мыса Адэр—
сравнительно надежное убежище, где мы сможем по мере того,
как будем знакомиться с особенностями южно полярного
континента, строить все новые и новые планы его дальнейшего
изучения.
Станция такого рода была также крайне желательна для
систематических метеорологических и магнитологических
наблюдений. Для создания такой станции я и хотел, если бы это мне
удалось, пробиться к берегу, чтобы устроить там наблюдательный
пункт, где были бы обеспечены наиболее благоприятные условия
для спокойной плодотворной работы.
Я вез с собой строительный материал, которого должно было
хватить на два вместительных деревянных домика. Для
сохранения коллекций, которые мы предполагали собрать, нам нужно
было изрядное пространство. Требовалось также помещение для
проявления фотографий, которые намеревались делать во
время санных разъездов.
Печальный опыт многих полярных путешественников говорил
о той серьезной ошибке, которую они совершали, откладывая
проявление фотографий до возвращения в Европу. Опасаясь
того, что и на проявленных пластинках эмульсия может сойти
или потускнеть, мы решили, не ограничиваясь проявлением
пластинок, делать также отпечатки с важнейших из них.
Как выяснилось в дальнейшем, выполнение этой работы даже
на территории основного лагеря натолкнулось на значительные
трудности.
Я хотел также еще по пути к мысу Адэр использовать
возможно больше самое судно для исследовательских целей. Таким
образом, я мог бы строить научные данные, исходя из двух опорных
пунктов. Представляло огромный интерес сравнить наблюдения,
которые будут сделаны на суше, с наблюдениями на борту под
другими широтами.
В случае, если нам посчастливится высадиться на
южнополярном континенте, я предполагал отправить судно к северу, так
чтобы оно во время зимы находилось в открытом море и не было бы
затерто полярными льдами.
Наблюдения, выполненные на этих широтах на борту «Южного
Креста», дали бы возможность сопоставить известные данные
об австралийском континенте с еще неведомыми природными
условиями южнополярного материка. Величайший интерес
представили бы не только метеорологические наблюдения на «Южном
Кресте» на сороковом и пятидесятом градусе. Те образцы морской
фауны, как и фауны почти неисследованных доселе островов,
которые мы предполагали собрать, могли быть использованы