— Чем она могла быть нанесена?
— Я бы предположил, что Хильду ударили по голове молотком, причем не слишком сильно.
— Но удар не случайный, так? Его нанесли намеренно.
— Думаю, что да. Едва ли такое могло произойти случайно.
— Ты можешь приблизительно описать мне молоток?
— Небольшой, цилиндрический, с плоской ударной поверхностью.
— Ты сказал, при обычных обстоятельствах… Что необычного в данном случае?
Всегда такой самоуверенный, Фрэнкс некоторое время пребывал в нерешительности.
— Могу только сказать, что если бы ее обнаружили в течение нескольких часов после нападения и доставили в больницу, она, скорее всего, осталась бы в живых.
— Стало быть, ты считаешь, что ее бросили умирать?
— Выходит, так.
— Что ты думаешь о пятнах на ее шее?
— Об этих синяках? Они для меня полнейшая загадка. Кто-то пытался ее душить, но никакого отношения к ее смерти это не имеет.
— А прочие телесные повреждения?
— Все сколько-нибудь значительные были причинены уже после смерти. Скорее всего, когда труп сбросили с обрыва.
— Есть ли вероятность, что она вступила с кем-то в половую связь незадолго до смерти?
— Тебя интересует, была ли она изнасилована? Не могу сказать. Труп пробыл в воде достаточно долго, чтобы любая возможность установить это была смыта. Множественные синяки на бедрах едва ли что-то доказывают. Впрочем, если обратить внимание на тот факт, что ее нашли обнаженной, можно предполагать преступление на сексуальной почве.
— Ты не упомянул о том, что она была беременна.
— Беременность? Да, припоминаю, сегодня за обедом ты толковал о вероятном отце. Но только девушка не была беременна.
Уайклифф почувствовал, что почва уходит у него из-под ног.
— Но ведь в тот самый день, когда она пропели, ей сообщил об этом врач.
— В таком случае, врач ошибся. Она не была беременна, и это совершенно точно.
— Но она сказала своей сестре…
— Я не могу комментировать ее россказни, Чарльз. Моя сфера — факты. Что еще тебя интересует?
Что оставалось Уайклиффу? Он забросил удочку наугад:
— Только не говори мне, что она была девственницей.
— Такого я сказать и не мог бы. У нее, безусловно, имелся некоторый сексуальный опыт.
— Что-нибудь еще?
— Это все. Я пока не занимался микроскопическим анализом, так что нас еще могут ждать какие-то открытия, но я не стал бы рассчитывать на многое.
Уайклифф положил трубку.
Звук телевизора был предусмотрительно отключен, но кадры сменяли на экране друг друга. Уайклифф невидяще созерцал этот калейдоскоп.
— Фрэнкс говорит, что она не была беременна. То есть вообще никогда.
— Ты забываешь, дорогой, — сказала Хелен, — что об этом деле мне известно только то, что я вычитала из газет и услышала по радио. Ни о какой беременности там вообще речи не было.
— Верно. Только члены семьи знали или, вернее, думали, что знают. На брифингах для прессы об этом не упоминалось, чтобы не вызвать ненужных кривотолков. Интересно, что об этом знает Хоскинг.
— Кто это?
— Тамошний врач и по совместительству судмедэксперт. Он ее не осматривал, она была на приеме у его временного заместителя, но все равно должна быть запись в медицинской карточке.
Рыжеволосый доктор отнюдь не обрадовался вечернему звонку.
— Вы побеспокоили меня дома, а все записи я, естественно, держу на работе. Что именно вы хотели узнать?
— Утром того дня, когда Хильда Клемо пропала, она побывала на приеме у врача, который вас замещал, чтобы узнать результаты обследования. Она успела рассказать сестре, что анализы подтвердили ее беременность.
— Это совершеннейшая чепуха! — взвился Хоскинг. — Я просмотрел медицинскую карту. Ни о какой беременности там вообще не идет речь.
— А не могло случиться, что ваш заместитель ввел ее в заблуждение?
— Нет, не могло, черт побери! Хит рассказал мне о ее визитах, когда передавал дела. У нее была задержка месячных, и она испугалась. Конечно, девочка она была странная…
— В каком смысле?
— Я помню ее буквально со дня ее рождения, но не знаю о ней практически ничего. В четыре года она лишилась матери, и это вряд ли положительно сказалось на ее характере. Все говорят, что она была очень умна, но я-то от нее слышал только «да» или «нет», если вообще удостаивался ответа.
После этого разговора Уайклифф вернулся в свое кресло и допил успевший остыть кофе.
— Зачем девочке понадобилось уверять свою семью, что она беременна, хотя на самом деле она беременна не была и знала об этом?