ли, как же удачно ты отвлек его! Не знаю, почему он напал... Но чувствую, что ничего хорошего бы не сделал! От него так и прет агрессия. Мне страшно! Мальчик сел на заднее сидение машины, и они погнали в сторону шоссе. Тамара, сидевшая рядом с Селинкой, вся дрожала. - Это ведь мой зять, - пробормотала она. - Они ищут меня... Вот только он вернет меня мужу, а значит — в психушку. Не хочу! - Никто тебя туда не вернет, - сердце Селинки сжималось от жалости. Теперь ей многое стало ясно. Этот мужчина подумал, что она похитительница. - Машину нужно уничтожить! А ведь мы привезли ее на пароме из Хельсинки, хорошо, хоть здесь поставить на учет не успели. Я и ездить-то на ней в России не могу! Ладно, теперь я поняла. Он как-то разглядел тебя и подумал, что я тебя похитила. - Селинка, он очень опасен, - Пали дрожал еще сильнее Тамары, съежившись на заднем сидении. - Я сейчас вспомнил... долгое время не мог вспомнить, из-за испуга, хотя меня допрашивали в полиции с психологом. Помнишь, тебе рассказывали, как расстреляли почти целый наш поселок? Я ведь был там с папой и дедушкой... Их тоже убили. Он и убил! От последующего рассказа мальчика Селинке стало страшно, а Тамара сжала руками виски и закрыла глаза. Оставшись единственным сильным человеком среди подростка и больной женщины, девушка заставила себя успокоиться. - Все. Сейчас я позвоню Василю, чтобы забрал нас, а пока отъедем в лес и дождемся его там. Машину уничтожим, и не пешком же нам добираться назад! Через сорок минут с обрыва, на который выходила лесная тропа, стремительно летел привезенный из Хельсинки «Опель». Темнота озарилась огнем и искрами, тишину разорвал грохот взрыва. Машину найдут через несколько дней, когда Селинка, Тамара и Пали, с которым она познакомилась здесь и взяла под покровительство, будут уже в полной безопасности... * * Ламонин радовался хотя бы одному хорошему известию: Маше ничего не угрожает, ее здоровье в порядке, и после курса витаминов и периода отдыха его дочка придет в себя. Он-то предполагал разное: от проблем после перемены климата до чего-то посерьезнее. Однако, обошлось! Ей всего двадцать лет; впереди целая жизнь, воспитание Кати, счастье с мужем и даже восстановление в медицинской академии! Для этой цели он сегодня уже встречался с няней — бывшей медсестрой, и она его абсолютно устроила. Оставалось познакомить эту милую женщину средних лет с родителями ребенка и самой Катей. Няня будет готова приступить к своим обязанностям через две недели, когда ее нынешний подопечный пойдет в школу. Предполагалось, что она будет приходить в дом к Ламониных, а после ремонта — в новое жилище Виталия и Маши, когда последней нужно будет посещать лекции, практические занятия, а также сдавать экзамены. Учитывая интенсивность учебы у медиков, это – почти пять дней в неделю. Услуги няни были недешевы, но Виталий изъявил готовность оплачивать их и отказался в очередной раз от финансовой помощи тестя. Да, хотя бы на этом моменте он успокоился. Зато, совсем не радовали результаты поисков Тамары... Точнее, их отсутствие. Жена будто провалилась сквозь землю. Николай переживал: судя по состоянию, в котором она находилась в санатории в последний их совместный день, с ней могло случиться все, что угодно. На момент своего исчезновения женщина была неплохо одета, и ее общий ухоженный вид и золотые украшения в ушах и на шее могли ввести в грех любого негодяя. Ламонин знал о случаях, когда людей убивали и за более дешевые побрякушки. Тем более, во время поездки он осознал: Тамара вполне еще привлекательна физически, хоть и не дружит с собственным разумом. На нее могли напасть, изнасиловать... А ведь виноват во всем был он сам. На утро, когда жена впала в буйство, Ламонин понял причину: его телефон с незакрытым и сохраненным фото Оксаны. Тут не выдержал бы и психически здоровый человек, что уж готовить о Тамаре! После службы он позвонил Оксане, убедился, что она дома, и хотел уже лечь спать — благо, зять и дочка с Катей уехали в новый дом, проконтролировать некоторые вопросы по ремонту. Виталий казался нервным, Маша усталой, а вот ребенок выздоровел. Николай дал понять, что окажет любую помощь, но лезть в дела их семьи не будет. Тем более, своих дел хватало... Как вдруг в домофон позвонили. Николай увидел, что к нему пришел Вовка, и даже обрадовался. Ну и что — не ляжет спать в десять, как обычно, когда не встречался с Оксаной! Своего названного сына всегда приятно видеть. - Заходи, родной, - он приобнял Вовку и пропустил в дом. - Ты как раз к ужину. Что, домой не спешишь? А Лика? Вовка промолчал о том, что девушка сама очень хотела, чтобы он поговорил с Николаем и показал ему материалы, собранные на Оксану. Она ждала прозрения полковника, и немалая ответственность за это лежала на парне. Он не знал, как начать... Пришлось сначала поужинать с Ламониным и выпить, чтобы расслабиться. На нервах Вовка выпил три рюмки водки, хотя обычно ограничивался одной. - Так... вижу, ты нервничаешь, - заметил Ламонин, глядя, как Вовка выпивает последнюю рюмку. - Честно говоря, я тоже: из-за Маши и Кати, а еще из-за исчезновения Тамары. Не поверишь — я подключил все службы, но ее не нашли! И сам окрестности соседнего города прочесываю... Так что ты хотел мне рассказать? Вовка, как это бывало при стрессах и волнениях, почувствовал боль в ранах,от которых, по-хорошему, должна уже остаться только память, и заговорил: - Николай Геннадьевич, вы меня только не перебивайте. Есть новости об Оксане... Точнее, сведения. Хоть она и ваша родственница, вы не все о ней знаете. Я не могу судить лично, так как мало с ней общался. Но посмотрите это, и сами все поймете. Возможно, она имеет корыстные цели, связанные с вами. Не веря своим ушам, Николай принял папку из рук Вовки. Он листал страницы по пять минут каждую, вчитывался внимательно и на глазах бледнел. Ламонин не поверил бы словам парня... а тут — протоколы, свидетельства, сухие факты, то, чему он привык доверять. Однако, принимать такую информацию не хотелось, и он быстро придумал причину. Приехала Маша, а она против их отношений. Вовка, как хороший друг, решил помочь отвратить его от Оксаны... Ну, грешила по молодости лет. А кто невинен как ангел? В итоге, Николай обозлился на Вовку за то, что занимался поиском такой информации. - И ты полез в грязь? - он подскочил к сидяшему в кресле парню. - Решил искать компромат на женщину, которую я люблю, и которая ничего плохого тебе не сделала! Тебе-то с этого какой толк? Неужели тоже на наследство рассчитываешь? Извини, но у тебя своя семья есть. От отца квартира досталась. Остальные помрут — еще имущество прибудет! А мою девочку трогать не смей. Вовка замер, переполненный негодования. Вот так легко полковник обесценил его старания! А ведь знал, что не слишком важна для него материальная сторона. Стало дико обидно. - Я вас хотел предостеречь. С кем связались — подумайте. Да с шестнадцати ее лет каждый год обозначен очередной уголовщиной! Оксана явно озабочена вопросом наживы... - В таком случае, она решила бы все быстрее, - заметил Николай. - Убила бы меня, и все... - Ага, и ничего не унаследовала бы. Официально-то она вам чужой человек. Николай Геннадьевич, у нее далеко идущие цели. Ну, я никогда не говорил плохо о женщинах... Но вы связались с преступницей и мошенницей! Сами подумайте: примерно в одно время вы связались с Оксаной, и Тамара начала сходить с ума. Нет ли здесь связи? Ей же выгодно устранить соперницу... При этих словах, Ламонин вспыхнул от гнева. Второй раз в жизни Вовка, занимавший в его сердце место почти одинаковое с Машей, вызвал злость и негодование. И, если в первом случае, когда дочь связалась с Агиевым, полковник достаточно легко успокоился и простил парня, то теперь бешеная злоба застлала его глаза пеленой. Не в состоянии сдержать себя, он подскочил и залепил Вовке пощечину. От силы удара он пошатнулся и ударился спиной об стену. Вовка поднял глаза... В его взгляде читалась боль, непонимание и обида. Ламонин смутился. Он, как всегда, забыл: Вовка ведь делает все, потому что переживает и любит их всех, за что и страдает! - Прости, - Николай сделал шаг к нему, но парень вжался в стену. - Нормального диалога не получилось. Я поступил отвратительно, ударил тебя! Володя, послушай... - Ничего слушать я не буду, - голос молодого человека дрожал. - Вас не переубедить, Николай Геннадьевич! Что же, я сделал, что мог. Просто из любви и уважения к вам, Маше и тете Томе. Заметьте: я просил вас не немедленно бросать Оксану, а просто обратить внимание на сведения, добытые мной. Надеюсь, вы справитесь, когда окажетесь один, без семьи и имущества. И тогда вспомните, что я вам показал! Схватив со стола папку, Вовка побежал к выходу. Полковник кинулся следом. - Куда ты, весь на нервах? За руль собрался садиться? Подожди, успокойся! Давай поговорим... Вовка молча усмехнулся и покинул дом. Николай остался в растерянности стоять посреди коридора... Сгорая от стыда, он подумал, что потерял очень дорогого и близкого человека. А парень, сидя в машине на улице, пытался успокоиться. У него не слишком хорошо получалось — дрожали руки и хотелось плакать. Не ожидал он такого поступка от своего названного отца... Звонок Лики заставил его взять себя в руки. - Да, любимая. Поговорил... Ну, как отреагировал? Был в шоке, и сказал, что ему надо подумать. Что? Я не понял тебя... Какое открытие? До встречи с Николаем то, о чем говорила Лика, очень интересовало Вовку. В городе на этой неделе о