вспомнил о спасителе. - Ну, и молодец этот Виталий, выручил всех. Если он устраивается на службу в тюрьму, я с ним еще познакомлюсь. Лика не заметила, что Вовка поставил камеру на авторежим, по-прежнему держа его в руке. Так что, телефон заполнился ее фото с самыми разными выражениями лица — так как они непринужденно болтали по дороге, это было интересно: и смех, и смущение, и задумчивость, все эти эмоции залиты вечерним светом солнца. Дело в том, что компьютер парня безнадежно сломался, и с ним пропали все фото Лики, залитые с телефона. Так что, он планировал заново заполнить папку «Любимая», спрятанную теперь на флешке. Когда из-за ограды своего дома вышла Маша, Лика заохала, а Вовка восхищенно раскланялся. Если Лика нарядилась под звезду диско, то ее подруга отдала предпочтение летящему бирюзовому платью с открытыми плечами, распустила волосы и стала похожа на ангела. - Ох, девчонки, попаду я с вами в историю, - ворчал парень, когда они подъезжали к нужному городу. - Нас ведь там не знают... Если что — ваши отцы шкуру с меня сдерут! * * * Первые дни в изоляторе временного содержания казались адом. Здесь царили отчаяние и напряженное ожидание — ведь на что-то надеялись даже те, кто, действительно, совершили свои преступления. Что уж говорить про Максима, который мечтал о том, что девушка-лжесвидетельница вдруг согласится на меньшую сумму и заберет свои показания? Как сказал адвокат, уже приезжавший в изолятор, все указывало на него: и отпечатки пальцев на одежде погибшего — именно такие, будто подозреваемый хватал его за плечи; и крики, которые слышала бабуля-соседка с первого этажа, ее легко запугали и вытащили нужные показания; наконец, следы от падения на ступеньках и смерть, которая, по результатам экспертизы, наступила от удара головы при падении. Так что, лжесвидетельство Орловой было лишь верхушкой айсберга. Когда молодого человека привезли в изолятор, он был полон гнева и изумления. Как так — по одним ложным обвинениям закрыть сюда невиновного? Однако, потом Максим понял, что попал в число несчастных, получивших несправедливые сроки; ранее от о таком только в новостях слышал. Так что, преодолел себя, решил послушаться адвоката: получить с его помощью куда меньший срок, не нарушать никаких правил в тюрьме после суда... Да, статья серьезная — пока она колебалась между непреднамеренным убийством и преднамеренным, как сработает юрист. Но, бывает, даже убийцы выходят по условно-досрочному за прилежное поведение в колониях. Здесь, в изоляторе, где люди ожидали судебных заседаний, условия вполне сносные: по четыре человека на довольно просторную камеру, не жарко и не холодно, помещение освещается так, что они могут читать, откидные кровати удобны... Кормят три раза в день — просто, но сытно, к тому же, отец каждый день что-то приносит. Не всех соседей по камере снабжали «с воли», и Максим, мысленно извиняясь перед папой, всех угощал — ему еды вполне хватало. Кстати, он здесь был один, ни разу не судимый; у остальных имелись раньше статьи, в основном, за кражи. Оказавшись в камере самым молодым и неопытным в жизни по другую сторону закона, он с интересом слушал рассказы и советы сокамерников, ужасался и... готовился к зоне. С их слов, порядки там существенно отличались от достаточно мирных в изоляторе. Нет, в соседних камерах случались драки, но здесь все были лишь подозреваемыми, а там — уже осужденными, с кучей вышестоящих: от старших по камере до надзирателей и непосредственно начальника колонии. Макс решил не думать о тюремном заключении и представлял, чем он займется, когда выйдет на волю — как обещал адвокат, через три-четыре года. В академии его, конечно, не восстановят... Диплом пропал, жаль четырех лет учебы. Можно попробовать себя в другой специальности, главное — зарабатывать деньги и помогать отцу. Ведь есть же люди, которые после первой отсидки не попадают в тюрьму вторично, а мирно живут дальше. Вот он и будет одним из таких. Ну, и не давали покоя мысли о спасенной им девушке. Макс не был робким мечтателем, а скорее парнем активным, решительным, и в иной ситуации они давно бы познакомились получше, и либо разбежались, либо продолжили бы общение. Ну, понравилась ему, зачем обманываться. Только кого он заинтересует, с судимостью-то! Тем не менее, молодой человек еще до всех ужасных событий, по дороге из больницы, где оставил красавицу, позвонил своей бывшей коллеге — медицинскому регистратору и попросил передать ему все данные. Два дня прошло, а она не звонила; забыла, наверное. А Макс ждал — благо, мобильные телефоны здесь не отбирали. Что же, эта просьба была в другой, гражданской жизни. И тут, неожиданно, звонок от Вани — медбрата, с которым он вместе год проработал в той больнице. Они и встречались периодически, и созванивались, да только тот женился недавно, и реже выходит теперь на связь. - Привет. Что-то давно тебя не видно, не слышно, - предъявил претензию Ваня, который сам после той веселой свадьбы пропал для друзей. - Мне тут Наташа, регистратор, передала для тебя информацию. Есть возможность записать? Тебе, говорят, девушка одна понравилась... Макс нажал кнопку диктофона и записал все. Мария Николаевна Ламонина из городка, расположенного в ста километрах от Москвы; через месяц ей исполнится восемнадцать — это он быстро подсчитал; и, конечно, номер телефона... Поблагодарив друга, он попрощался и прослушал запись. Сокамерники молчали... Все были в сборе в вечерние часы — время после ужина, когда каждый мог поговорить по телефону с родными. - Это — та девушка, которая тебе приглянулась, Макс? - уточнил самый старший, вор-рецидивист лет шестидесяти. - Ну что, звони. Расскажи, где тебя можно будет увидеть. А мы все помолчим, чтобы ты спокойно поговорил с ней. Ответили ему с четвертого гудка. Учитывая время — десять утра, воскресенье — ничего удивительного. В этом возрасте девушки учатся, а по выходным развлекаются. Голос ее звучал сонно. - Это тот, кто подвозил тебя до больницы позавчера, - ответил он на совершенно нормальный вопрос. - Меня зовут Максим Агиев. Как ты себя чувствуешь? Голова не болит? - Ой, Максим... Я так рада, что ты позвонил, - с необыкновенной непосредственностью ответила она, явно его вспомнив. - Ты меня очень выручил! Я понимаю, ты узнал мои контакты? Мы можем увидеться? Я хотела бы тебя поблагодарить... Ну, хотя бы показать одно красивое место, которое мало кто знает. И угостить тебя пирожками, которые умею печь только я. Когда ты... Макс усмехнулся горько... и сокамерники это заметили. Ну, какие пирожки, подумал он. Какое место, если мы уже не увидимся. А если после тюрьмы я найду ее, захочет ли она говорить со мной? - Эта явно ждать тебя не будет — только познакомились, не твоя же девушка, - зашептал сокамерник помоложе предыдущего, лет сорока пяти. - Прощайся... И тут Макс впервые с подросткового возраста начал говорить, опережая мысли. Он выдавал то, что накопилось за эти дни. - Маша, я уезжаю надолго, - шептал он в телефон. - Когда вернусь, даже не знаю... Я спрашивал о тебе, чтобы узнать, все ли в порядке после аварии. Так вот, я буду далеко, и приеду нескоро. Учитывая твою красоту, ты уже к тому времени замуж выйдешь. Ты мне очень понравилась! Жаль, что дальше не сложится... Удачи тебе, Машенька! И береги себя... С этими словами, он отключил телефон и положил его под подушку. Через полчаса объявили отбой. А утром, включив телефон, Макс обнаружил два пропущенных звонка с ее номера. Очевидно, Машу не удовлетворило ее объяснение. Что же, теперь им не по пути... Парень написал отцу, чтобы тот приобрел новую сим-карту для него. Кстати, в часы, предназначенные для передач, папа приехал, и в пакете с продуктами лежала сим-карта, так что, Макс быстро поменял старую на нее. В комнате для встреч они остались одни — если не считать присутствия надзирателя, и тут парень оценил, как за столь короткое время поседел и постарел отец. - Папа, ты так не волнуйся, - Макс напустил на себя некую уверенность и расслабленность. - Ну, отсижу... и что? Меньше же, чем положено. Да, врачом мне не быть... но, на этом жизнь не кончается! Кстати, насчет долга: если работать на зоне, кое-какая сумма отчисляется на счет. Не великие деньги, но все-таки... Сергей Александрович вскочил из-за стола, вызвав напряжение надзирателя, и обнял сына. - Я еще не старый человек, вполне могу заработать, да и пенсия есть. Макс, я нашел вторую работу, она больше надомная. Долги верну, но за тебя переживаю! Макс, ты в такое место отправишься после суда... Главное — оставайся человеком, наберись терпения! Когда отец ушел, Макс прильнул к окошку своей камеры. Оно выходило во двор, и можно было помахать папе на прощание. Однако, отца уже не видно... Зато Макс наблюдал, как два сотрудника изолятора подошли к парню в форме защитного цвета, остановившему во дворе свою газель с черно-белыми номерами. Он было начал с наслаждением пить воду из захваченной с собой литровой бутылки, когда к нему подбежали двое местных сотрудников. - Володя, опять нужна твоя помощь, - обратился один из них. - Мы вчера пили вместе... ехать в вашу колонию за сто километров никак нельзя, а у нас двое. Довезешь? Парень, которому сделали предложение, выдохнул и вылил себе на голову остаток воды. Если принимать во внимание жару, путь в сто километров был очень тяжел, но неизбежен — все равно он забирал из СИЗО кое-какие документы для начальства. - Я, кстати, тоже вчера веселился — и ничего, сел за рул