... Ну, дочь-то он пристроит после получения диплома. А может, она в Москве останется, как Лика — там все-таки больше возможностей для молодых специалистов. Николай был готов отпустить дочь со временем, а вот у Тамары одна мысль об этом вызывала истерику. Иногда ему казалось, что она цепляется за Машу, как за единственное свое достижение в этой жизни. Кстати, перед тем, как уехать, пришлось выслушать очередной каприз: Тамара собралась делать круговую подтяжку лица, и просила дать на это денег. Не то, чтобы Николаю было их жалко... просто, при хорошем естественном состоянии кожи и еще молодом возрасте жены он считал это ненужным, и в ответ на свои слова получил отповедь, высказанную тем же тонким высоким голоском. Ламонин любил жену, но в такие моменты был готов затолкать ее в кладовку и там закрыть. Тамаре необходимо приложить куда-то свою энергию — например, выйти на работу, хотя бы на полставки, чтобы хватало времени на ее любимую кулинарию и приусадебное хозяйство. Он однажды уже пытался ее трудоустроить секретарем в школу: и к специальности подходит, и от дома идти десять минут... Однако, Тамара не захотела. Что же, он не собирался никого принуждать. Вздохнув, Николай включил радио «Милицейская волна», обожаемое уже много лет. Песня, транслируемая сейчас, заставила вздрогнуть, задуматься, задела то, что давно дремало в душе: - Ты со мною забудь обо всем, эта ночь нам покажется сном, Я возьму тебя и прижму, как родную дочь... Размышления под песню были прерваны звонком жены. Она интересовалась, приехала ли Оксана. Вглядевшись в темноту улицы, Николай не увидел нужного автобуса и ответил, что пока нет. И вот это ее «целую, масик!»... Обращения — котик, зайчик, масик, и прочие сюсюканья появились в лексике Тамары два года назад, когда она вдруг решила, что молодость уходит, и нужно ее удержать. Даже в двадцать лет она так не разговаривала. Нужно ли называть такими прозвищами здорового мужчину сорока пяти лет, начальника колонии, когда раньше самое ласковое обращение к нему было — Коленька, и то, очень редко? Фонари включили ближе к девяти часам вечера — как обычно. Улицы осветились, внезапно оказавшись красивыми: стал виден фонтан, кусты роз вдоль дороги и сверкающее отремонтированное здание автовокзала. Одновременно с появлением света, напротив машины возникла женская фигура с чемоданом в руке. Свободной рукой она достала из сумочки телефон и набрала номер... и его смартфон тут же зазвонил. «Оксана племянница» - высветилось у него на дисплее. Заботливая тетя Тома записала в его телефонной книжке ее номер и сохранила, чтобы была возможность связаться. Они ведь могли пройти мимо и не узнать друг друга. Тамара когда-то нашла Оксану в соцсетях, но у девушки не было там ни одной собственной фотографии: только фото котов, оружия и пейзажей. В ответ на просьбу выслать свое фото она каждый раз отвечала, что скоро приедет в гости... И вот, наконец, доехала. Николай выскочил из машины и помахал рукой, чтобы Оксана его увидела. Тамара прислала ей в сообщении номера автомобиля, так что, испугаться и убежать девушка не должна. Ну, а если не обратит внимания? - Оксана, - позвал он в телефон — они еще были на связи. - Иди сюда. Это я, твой дядя Николай. Ей, видимо, послышался его голос с другой стороны, и Оксана ломанулась направо, к автостоянке. - Ну, куда ты? - ему ничего не оставалось, как удержать ее за локоть. Девушка остановилась... Тут же, разразилась гроза, и полил дождь. Вспыхнувшая молния ярко осветила высокую, очень фигуристую девушку, каких, кажется, и не бывает: тонкая талия, хрупкие плечи и стройные ноги при очень внушительной груди и пышных бедрах. Оксана была высокой, почти с него ростом. Волнистые черные волосы доходили до лопаток... А глаза, поднятые на него в изумлении, были темно-карими, почти черными. Простой короткий голубой сарафан подчеркивал золотистый загар. Помимо яркой, сексуальной внешности... К Николаю подкатывали красотки и покруче — особенно в колонии, там красивых женщин было много, в бухгалтерии и хозяйственных службах. Он удивлялся, что они, вообще, делают в этом городке, когда могли бы стать женами и любовницами олигархов. Как только он стал заместителем начальника колонии, активность этих прелестниц превысила все пределы. Да вот изменять он не считал возможным, и не чувствовал особого желания... Да, Оксана превратилась в великолепную женщину. Допустим, к нему проявляли желание и более красивые — прямо-таки рафинированные красавицы, вложившие деньги в собственные волосы, тела и губы, да так, что это было заметно. Но... она была полна природной женской сексуальности. Та самая «баба», о которой он возмечтал после впадения в детство собственной жены. Красивая, сексуальная, явно с эмоциями, характером и собственной историей. Она выглядела куда более взрослой, чем Тамара. -Дядя, - она протянула руку, и он пожал ее. Голос Оксаны был чуть хрипловат — то ли от природы, то ли потому, что она накануне веселилась, пела в караоке и стонала от любви к мужчине. - Я тебя не сразу заметила... Оксана запечатлела на щеке Николая совершенно родственный поцелуй, от которого по телу пошло расслабление. Вот она, женщина. Горячая, взрослая и живая. А уж какие формы... Когда ее грудь прислонилась к его телу, Николай часто задышал и еле сдержался, чтобы не обнять по-настоящему. Ты чего, мужик. Это племянница, она тебе в дочери годится, хоть по крови и не родная. У тебя жена есть. Десятиминутная дорога до дома с Оксаной на соседнем сидении показалась Николаю настоящей пыткой. Эта грудь... эти коленки, и локоны, падающие на плечи. И хрипловатый голос, и задорный смех. И бешеный секс, живущий в ее теле. Такая энергетика, что взорвет любого мужика, будь ему хоть шестой десяток. Николай держался, вел себя корректно — так, чтобы Оксана чувствовала себя комфортно, она же не виновата, что такая. Это — природная сексуальность, и не всегда женщины столь молодые понимают такое отношение. Оксана, кажется, еще не осознавала эффект своей внешности и энергетики...