будут говорить старшие... Никто из их камеры не стал бы так говорить — к ним обращались по именам. Макс поднял голову и увидел невысокого, но очень широкого в плечах заключенного лет сорока. За ним стояло еще три человека. Молодой человек не знал, как вести себя в таких случаях, да и сам Василь растерялся. Все-таки, они еще не выдохнули тот воздух и понятия... с воли. Но, когда здоровенный мужчина поднял на нового друга кулак, Макс сгреб его за воротник футболки и отшвырнул к стене. Очевидно, тот этого не ожидал, и легко отлетел, ударившись затылком. Тем временем, за спиной парней возникли остальные их сокамерники. - Эй, Федя. Ты чего ребят трогаешь? - примирительным тоном заговорил Сергей — тот, кому Максим уступил нижние нары. - Молодежь, порядков не знают. Воспитывать надо. Ты-то куда лезешь? На кого? Объяснил бы спокойно, почему должны уйти... В эту ночь Максиму не спалось. Ему снились странные сны... Маша с каким-то другим мужчиной — в свадебном платье, в фате, с которой капельки крови текут; отец — вместо него здесь, на зоне; какие-то высокая каменная ограда, темнота и туман; лес и река; и в конце — Василь... мертвый, весь в крови, лежит на берегу этой самой реки. - Тьфу на тебя! Что ты так кричишь, - товарищ тряс его за плечи, сев рядом на нары. - Разбудишь ведь всех! До побудки еще два часа... * * - Ну, не плачь ты. Не могу слушать — сердце разрывается! Маша, ты еще не разобралась в ситуации, а уже совсем расклеилась. Я из твоего рассказа поняла только одно: парень, который отвозил тебя в больницу и приглянулся, попал в тюрьму. Дальше я ничего не разобрала из-за твоих рыданий! Лика и Маша сидели у озера, на пустынном каменистом пляже. Вечерняя тишина способствовала их откровениям, тем более, что Лика сразу потребовала объяснений странному поведению подруги. Маша попыталась изложить все, но не выдержала и заплакала. - Да. В тот вечер, когда мы с тобой приехали за Вовкой, я увидела Максима. Среди других заключенных, под конвоем! Он говорил по телефону, что его осудили за убийство, и вот теперь привезли именно сюда... Сердцем чую, он не виноват — его подставили. К тому же... ты меня знаешь, я редко влюбляюсь. А он с первого взгляда в душу запал! Ох, Машка... да, она по натуре была однолюбом. Но тут уж больно странная история! Лика опасалась за свою наивную, чувствительную подругу. Она много слышала на старой работе историй о том, как все зеки считают себя невиновными. Они, если не имеют женщин на воле, находят свободных, вступают в переписку, начинают тянуть продуктовые передачи и деньги. За маской приятного парня может скрываться самый матерый преступник! Именно такие превращают нормальных девушек в «ждуль» - тех, кто живет ожиданием любимого с зоны и тратит на это лучшие годы. Причем «ждуля» не может построить отношения как с нормальным мужчиной на воле, так и с отсидевшим: как только он освобождается, она находит нового зека и продолжает ждать. Учитывая, что Маша верно ожидала возвращения парня из армии, у нее были все предпосылки стать отличной «ждулей». К тому же, отец — начальник колонии, куда попал этот Максим, вряд ли обрадуется тому, что дочь влюбилась в преступника, а в глазах общества и по закону он все-таки был именно таким. Только вот как донести свои мысли до Маши? Она желала подруге только добра и благополучия, но та, в пылу своей внезапной любви, могла подумать, что она завидует, или что-то в этом роде. Рассудительная Лика иногда чувствовала себя мамой Маши, хотя была старше чуть больше чем на год. - Ладно. Допустим, его подставили... всякое бывает, - согласилась Лика, обняв Машу. - Но чем мы можем помочь? И что ты сейчас собираешься делать? - Я хочу узнать больше информации, - всхлипнула Маша. - Что там случилось, и почему его осудили. Думаю, сердце меня не обманывает. Мне нужно увидеться с ним... но так, чтобы папа ничего не узнал. - Чтоб начальник тюрьмы не знал, кто приходит к его заключенным? - нервно усмехнулась Лика. - Да ты фантазируешь, подруга. Знаешь же, какая репутация у Николая Геннадьевича. Без его ведома и муха не проскочит. Девушка, покраснев, вспомнила, что и она сама на днях не смогла укрыться от глаз Ламонина. Боже, что он подумал о ней и Вовке?! Явно не то, что она просто осталась поухаживать за другом и проследить, чтобы он не остался с тепловым ударом и высокой температурой в одиночестве. - Вовка, - оживилась Маша, будто прочитав ее мысли. - Он ведь может помочь! Лика, он ради тебя все сделает. Лика напряглась, и Маша поняла, что задела скользкую тему. Ее подруга, думая, что Володя пережил свою влюбленность и стал другом, подпустила его очень близко к себе. Намного ближе, чем когда он не скрывал своей любви. Вообще, Лика меняла парней, как перчатки, но избегала настоящих чувств. Она говорила, что не готова любить по-настоящему — это же надо отдавать себя другому, делиться жизненными и душевными ресурсами, а для этого слишком высока была ее самооценка и желание жить для себя, своими интересами. Так что, Вовка в положении друга получал больше, чем влюбленные в Лику парни, но выгоды своей не понимал... В этот момент Маше стало стыдно. Парень сейчас болел, а она собиралась решать с его помощью свои проблемы. - Вовка еще не оклемался, - видимо, они настолько понимали друг друга, что угадывали все идеи. - Пусть придет в себя, а потом я с ним поговорю. Вообще, он рассказывал, как другие надзиратели по-тихому устраивали свидания, и не отмечали их в базе... Не знаю, чем это для них чревато. Он-то не такой, чтобы стучать начальству. Может, и получится организовать вам встречу, но я не хочу тебя обнадеживать. Маша задумалась. Да, Вовку дергать неудобно. Он организацией такого свидания нарушит служебные инструкции, и может получить серьезное взыскание. К тому же, он водитель, и не слишком часто бывает в самой тюрьме. Нужен другой человек... надзиратель. Свой, надежный. - Я поговорю с Виталием, - эта идея была неожиданной для нее самой. - Мы подружились. Правда, он еще на испытательном сроке. Я подкопила денег, предложу ему. Все-таки, у него возможностей больше, чем у Вовки. Лика вспомнила, как Виталий смотрел на подругу. Похоже, он испытывал к ней сильную симпатию и интерес. Вряд ли он обрадуется такой просьбе. - Маша, не дури. Ты ему нравишься. Как бы хуже не сделать... - Ты серьезно? Я не замечала. Да, мы один раз поужинали в ресторане, но это же ни о чем не говорит. Вообще, мне показалось тогда, при знакомстве, что он с интересом смотрит на тебя. Конечно, он заинтересовался! Не каждый день можно увидеть сумасшедшую на всю голову девушку, которая бросается спасать чужого ребенка, при этом не умея плавать. Именно так истолковала Лика интерес Виталия к ней, равнозначный проявленному к подруге. Однако, у него были телефоны их обеих, а в ресторан он пригласил именно Машу. Можно сказать, Лику это заинтересовало, но никак не обидело. - Эх, Оксану бы сюда, - вздохнула Маша. - Она, по-моему, обладает немалым для своих лет опытом. Может, подсказала бы что... - Не нужно ей рассказывать о Максиме, - возразила Лика. Оксана, в принципе, ей нравилась, но были в ней некие отталкивающие черты... Одна из них — это самое сногсшибательное обаяние. Создалось ощущение, что Орлова специально его разработала, чтобы привлекать к себе всех без разбору. - Машка, учись соблюдать свои личные границы. Должно быть у каждого человека что-то свое, закрытое... - Кстати, Оксана уехала к маме, она что-то важное там забыла, - вспомнила Маша. - Не хотела — у нее с мамой сложные отношения, но что делать... И Виталик отправился своих навестить. Вернется, и я обязательно попрошу у него помощи!