о только ткнуть оружием преступнику в спину. - Отпусти девушку, - потребовал Вовка. - Иначе стреляю. Ну, не будь идиотом. - Кирсанов, отставить самовольство! - заорал Николай. Все пошло совсем не по плану захвата. Под угрозой оказался еще и Вовка — пусть и провинившийся, но все же дорогой ему человек. Ламонин только сейчас понял: нервы у него сдали окончательно, иначе он бы не стал нарушать ранее данные указания по плану захвата. Славский не внял требованию парня и нажал лезвием на шею Лики. Показалась струйка крови, и Маша истошно закричала. Одновременно кончилось терпение Ромки — он не мог видеть, как мучают девчонку... И Василь кивнул - дал сигнал к действию. В спину Славского полетел хорошо заточенный и четко направленный цыганский нож... Вовка взвел курок, а Федор выстрелил в его спину. С другой стороны опушки это заметил командир спецназа и дал команду стрелять. Таким образом, пули полетели со всех сторон. Федору одна из них попала в висок, а Вовку прошило на уровне легких два раза - и в грудь, и в спину. Молодой человек упал навзничь, неловко взмахнув руками. Первая кровь смутила и ромал, и, тем более, группу захвата. Ламонин же дал указание — без жертв со стороны погони и мирных людей! Два сотрудника колонии кинулись к парню, собираясь посмотреть, насколько сильно он пострадал, один из них — Виталий. Не то, чтобы его волновала жизнь Вовки, просто он хотел заработать лишний козырь в глазах Ламонина. Славский так растерялся, что его товарищ ранен, что отпустил Лику. Она кинулась к Маше, они тут же оказались под прикрытием двух спецназовцев. А самого его схватили трое из группы захвата, возникшие будто неоткуда. Без Федора, Славский будто потерял чуткость и настороженность, и дал им спокойно скрутить себя. - Девушек уведите, а этих хватайте! - закричал Ламонин. - Они не должны уйти. Макс испугался за Вовку так, что хотел бежать к нему, но Василь крепко схватил его за локоть. - Стой. О нем позаботятся... Наши передадут вести о его здоровье, как только что-то будет известно. Главное - чтобы сейчас нас всех не скрутили! А вот схватить своих ромалы никак не могли позволить. Поэтому, Ромка прокричал что-то на своем наречии так звучно, что все замерли на несколько секунд. Хорошо, что спецназовец быстро увел Лику и Машу, а Вовку отнесли в машину на руках, потому что началась катавасия. Цыгане мигали фарами на мотоциклах, кружились, орали какие-то странные слова, включали музыку... Они создали такую бурю из земли и песка, летящих из-под колес, что все потеряли ощущение реальности. Группа захвата стреляла, пыталась пробраться к беглецам... Маша рвалась к Максиму, но отец крепко держал ее. - Ты видишь, к чему привело твое безрассудство? - строго отчеканил он. - В Вовку две пули попало. Ох, бедный мой мальчик, не прощу себе. Не удержал... То, что случилось с Вовкой, Ламонин воспринял как личное горе и позор. Отец парня был его другом с самого детства, и они вместе уехали воевать в горячую точку много лет назад... Друг уже был женат, и после первого же боя пришло письмо о том, что у него будет ребенок. На следующий день его убили в горах. Николай, вернувшись на родину, во всем поддерживал беременную вдову Игоря, встречал ее из роддома, помогал в воспитании Вовки, пока та не вышла замуж повторно, а парню уже к тому времени исполнилось шестнадцать лет. Он поклялся погибшему другу, что будет беречь и защищать его сына. И вот, нарушил свое обещание! Услышав это, Лика почувствовала, как внутри что-то оборвалось. Нет... Он же рисковал собой, чтобы ее спасти! - Выживет, - бормотала она, пробираясь к машине, которую уже заводили. Полковник дал указание немедленно везти парня в больницу. - Милый мой... Не умрет! Когда пыль и песок улеглись, все увидели, что ни Макса, ни Лойко, ни цыган нет на опушке. Мотоциклы трещали где-то вдалеке. В руках у полиции оказался моментально испустивший дух от пули Федор и захваченный Славский. - В погоню, Николай Геннадьевич? - спросил командир спецназа. - Вы — да. Ловите их, а я должен проследить, чтобы с Кирсановым было все в порядке. Ты отвези девчонок ко мне домой, - велел он спецназовцу, который уводил Лику и Машу. - Папа, но как же... А что с Вовкой? - охнула Маша. Она еще не могла прийти в себя от всего случившегося. Ламонин взял ее под локоть и подтолкнул в одну из машин. - Пока не знаю, - он еле сдерживал гнев. - Боюсь, все плохо... В него попали пули - и в спину, и в грудь. Раны очень серьезные. Я сообщу тебе. Поеду с ним в больницу. Дверь машины захлопнулась. Они рванули по лесной тропе к шоссе. Маша, осознав, что ее любимый мог не выжить в этой свистопляске, и до сих пор он в опасности, да и Вовка сильно пострадал, потеряла сознание ближе к городу. Парень, который вез ее домой, растерялся, но грамотно использовал нашатырь... А Лика домой не поехала — села в машину, которая везла полумертвого Вовку, вместе с Ламониным. - Николай Геннадьевич, скажите, что он выживет, - девушка сжала руку полковника. Тот, отвернувшись, скрыл непрошеные слезы. Только не хватало, чтобы умер Вовка — будучи даже младше, чем собственный его отец на момент смерти. - Обязательно, - он приобнял Лику, понимая, как девушка переживает, хоть она и отвергала любовь парня — видимо, между ними все было не так просто. - Он поправится, а потом уж я с вами разберусь!