Утренним рейсом успел из Сицилии, где у них уже четыре месяца шли гастроли (папа, вот поэтому и не приходил!), одним звонком организовал похороны. Он же обратился к отцу, когда их пытались заставить замолчать, организовал охрану. И с тех пор редко, но появлялся. «Брат у тебя есть, даже если он не рядом», – повторял он Марине на поминках, взяв за руки и глядя в глаза. Смотрелось это немного театрально, да и сам жест попахивал спектаклем, но взгляд его был серьезен, а читалось в нем бесконечное одиночество. Он давно уже купил квартиру в Москве, звал их переехать, но пока не решались. Регулярно звонил, с гастролей присылал открытки, привозил подарки. Алиске даже как-то в Греции шубу купил на восемнадцатилетие. Не женился, правда, до сих пор, но им, театралам, надо ли это? И сегодня, седьмого марта, его театр прилетел с гастролями из Москвы, премьерный спектакль, где он – режиссер.
– Понимаешь, как это важно? – спросила Марина.
– Да-да, очень важно, приехать, обрадовать человека тем, что у него сестра пропала. Если он сам не услышал уже, – сказал Денис. –И, что самое. Мы, вроде как, с волонтерами по лесу едем, и тут на тебе, в театре на премьере. Увидят?
Марина дернула плечом. Хорошенькие женщины не привыкли, чтоб им отказывали, а уж когда они раздражены, отказ этот может привести к взрыву.
Илья оторвался от очередной миссии и, вздохнув, сказал:
– Как вы мне уже оба надоели, святой Георгий. Езжай, придумаем что-нибудь. Только к брательнику своему не ходи до спектакля, потом покажешься. У нас один раз в бараке парень юбку нацепил, чтобы, значит, к девке забраться в окно. Ночь темная, все спят. Только одного петуха бессонница колыхала, из конфискованных, видать, страдал по хозяевам. Ну увидел он юбку ту, врать не буду, что понравилось, а как клюнет его в ногу! Взорал он, так и раскрыли его. Ржали все, конечно.
– Очень смешно, да, – хмыкнула Марина.
– Ты сама подумай, кто надевает юбку в ночь? Ну кто там че видит, юбка или штаны? А уж если заметят, то улепетывать в штанах быстрее! – захохотал Илья и оборвал себя, глянув на Дениса.
Тот вспомнил про отца, и черные мысли потянули в болото, ничем не отвлечься. Зачем китаец соврал про маму? Может, он действительно не при чем? Но тогда где она может быть? А что, если….
– Сначала заедем к отцу, – решительно сказал он и завел машину, – читайте пока новости, может, кто дельное напишет.
– За это не волнуйся, я Рафаэлю поручил следить, че да как. Ему все веселее, чем со стены просто пялиться, – обрадовал его Илья.
Марина решительно завела двигатель.
Добравшись до пятиэтажки, на нижнем этаже которой ныне обитал магазин, целиком состоящий из зеленых вывесок, они зашли в подъезд. Открыв дверь своим ключом, Денис обнаружил в прихожей отца. Лицо его, покрасневшее от бессонницы, на мгновение вспыхнуло надеждой и тут же угасло.
– Ты и несчастную девушку с собой притащил… А это кто? Собака, что ли? У нас коты…
– Это моя. Она котов сама боится, – успокоила его Марина.
Сколь ни страдала бы она, в сравнении с болью этого мужчины, она была ничто. Видно было, что почва под ногами у этого человека выбита. Они прошли в небольшую комнату. Распахнутый настежь балкон выстудил комнату, и коты крепко жались друг другу у батареи. Рыжий поднял голову, и шерсть его встала дыбом. Пес у ног Марины негромко тявкнул, и второй, серебристый, коротко мявкнув, повернулся на другой бок. С котами было решено. По телевизору сально шутили комики из камеди. У подлокотника огромного дивана темной масти стоял журнальный столик, на котором было навалено бог знает чего: пять грязных кружек, допитых и едва начатых, тарелка с супом, в котором размякли макарошки, жвачка, блистеры от лекарств, тонометр, раскрытая на «Л» записная книжка, журналы «Караван историй», мамина шкатулка с драгоценностями, зарядка для сотового. И отдельно, на самом краю, телефонная трубка и старенький alcatel.У Дениса сжалось сердце. Отец ведь сам и ужин приготовить не может. Последний раз они поругались из-за того, что он насыпал порошка в посудомойку и поставил на режим, от которого стерлись звездочки на маминой любимой тарелке. С тех пор он к мытью посуды не прикасался. И лекарства она всегда ему подкладывала, сам он и не помнил. Мамина подруга Лека даже как-то пошутила, что его отравить проще простого – сам рот открывает. Теперь вот компас его пропал, и одному Богу известно, чем закончится эта история…