— Сегодня, — подтвердил Боафо. — И никакой дождь нам не помеха. Или ты не слышишь, как собираются в доме?
— Да не в этом дело! — зашептала Опокува. — Вся эта история с идолом, а главное — вопли женщин, эта толпа… Вчера вечером я слышала, как Опанун Фунн советовал сразу же возвращаться в Абуру, ни на день не задерживаться…
— Конечно, мы успеем добраться до дождя… — беспечно сказал Боафо.
— Да, кстати, — оживился Агьяман, — помните, жрец обещал Нане Оту, что все будет в порядке: засуха скоро кончится? Значит, она и впрямь вот-вот прекратится.
— Но он же не сказал, что дождь будет сегодня… — хмыкнула Опокува.
— Или в какой-нибудь другой день, — подхватил Боафо.
— Значит, это может быть и сегодня! — засмеялся Агьяман.
— Да я вообще им не верю, этим жрецам, — сердито буркнула Опокува. — Вы же знаете, какие они!..
— Небо говорит, что сегодня хлынет дождь, — заключил Агьяман. — Назвал сегодняшний день жрец или нет, а дождь будет!
Все трое умылись, потом вернулись в спальню, скатали циновки, прибрали как могли в комнате, наелись фуфу, политой соусом из креветок, и присоединились к старейшинам, воинам и слугам — к тем, кто ждал во дворе выхода вождя.
Нана Оту и Опанун Фунн прощались с хозяевами. Наконец они вышли в сопровождении туфухина. Нана Оту сел в паланкин; над ним раскрылся великолепный зонт Абуры. Процессия медленно двинулась в обратный путь.
Опокува, Агьяман и Боафо — а с ними и Мпотсе — шли следом за паланкином. Потом все остальные. Они уже вышли за ограду, когда Опокува тихо тронула Агьямана за руку.
— Чего тебе? — обернулся Агьяман.
— Мачете… Это не твой… — сказала Опокува.
Агьяман с сожалением повесил мачете на то самое место, откуда взял его два дня назад. Но расставаться с ним было жаль. Агьяман привык уже, что у него есть нож, и еще мачете напоминал ему о приключении, которое они пережили все вместе, он мог бы показать его ребятам — там, в своей деревне. Мог бы, если б не Опокува…
За воротами их уже ждали жители города: пришли проводить вождя Абуры. Нана Оту окинул взглядом собравшихся и увидел всех, кто вчера вместе с ним осмелился войти в запретный лес. Чуть позже к процессии присоединились толкователь вождя Манкесима, трое старейшин, глашатай и барабанщик — их прислал Нана Аду.
Они пропустили свиту вождя Абуры и пошли вслед за нею. У самого леса все остановились. Толкователи совершили возлияние богам — пусть они даруют счастье и процветание Манкесиму, удачу в пути и благополучное возвращение вождю Абуры. Барабанщики ударили в барабан, глашатаи затрубили в рога. Нана Оту простился с жителями Манкесима.
Они шли по тропе, ведущей их к дому, и поглядывали на небо. Вокруг было очень тихо. Тяжелые, полные дождя тучи нависли над ними. Природа замерла в ожидании, и люди молчали тоже, завороженные этим напряженным ожиданием. Изредка Нана Оту обменивался несколькими словами со своим толкователем. Остальные шли молча, погруженные в собственные мысли. Каждый, в самой глубине души, испытывал страх. Люди не могли не думать, не вспоминать о том, что случилось вчера. Что сделают с ними теперь духи предков? Как накажут их за кощунство? Снова и снова кидали они беспокойные взгляды на черный, мрачный свод неба. Остановились, замерли тяжелые тучи. Может быть, это знак гнева богов? Небо грозит бурей — она падет на их головы… Или, может быть, тучи прольются благодатным дождем — ведь его ждали так долго!..
А мальчишки с Опокувой ни о чем таком и не думали. Они торопились. Добраться бы поскорее до дому и плясать и прыгать под летним теплым дождем! А потом рассказывать о невероятных своих приключениях и клясться, что все эти приключения — правда.
Путешественники прошли уже половину пути, как вдруг в природе что-то дрогнуло. Полная неподвижность сменилась тревогой. Подул свежий ветер — первый знак надвигающейся бури. Потом ветер усилился. Черные тучи заклубились по всему небу, а им в ответ полетели вверх сухие листья, и тонкие ветки, и пыль с тропы. Ветер свистел и жужжал, очищая лицо земли, облака клубились и собирались вместе, образуя причудливые картины, рисуя фантастических чудищ с длинными лапами, хищно протянувшимися через все небо.
Казалось, вот-вот одно из чудищ прыгнет на тропу, проглотит по ней идущих. Нана Оту взглянул на небо, покачал головой.
— Надо торопиться, — шепнул он Опанун Фунну.
— Да, — согласился толкователь. — Идет буря… Плохо, если она застанет нас здесь, в лесу.
Люди ускорили шаг. Паланкин заколыхался от легкого бега слуг. А свежий ветерок уже превратился в ветер, который крепчал с каждой минутой. Пыль носилась в воздухе, сухие листья и ветви срывало с деревьев. Ветер налетел на зонт Абуры, стараясь его сломать, унести, умчать прочь, но слуги держали зонт крепко, напрягая мускулы сильных рук. Шелк яростно хлопал над головой вождя, ветер выл и визжал, словно дикий зверь — тот, что гонит по лесу свою добычу, гонит и никак не может ни поймать ее, ни отпустить.
Сверкнула молния, озарив все вокруг мертвенным светом, за ней — другая, прямо над головой. Гром раскололся над лесом. Люди, согнувшись от бьющего их ветра, упрямо продвигались вперед, к Абуре. Одежды прилипли к усталым телам, пыль ела глаза: зонт опустили как можно ниже, стараясь защитить вождя от стремительно несущейся бури.
— Вперед, быстрее! — крикнул Опанун Фунн.
И не успел он произнести эти слова, как разразилась буря. Все вокруг пришло в движение: листья, ветки, коряги, по обеим сторонам тропы стали гнуться кусты и тонкие деревца. Все куда-то катилось, вздымалось в воздух, летело. Казалось, вот-вот буря сметет все живое, поднимет людей в воздух. В небе, сталкиваясь, сражались друг с другом тучи, молнии сверкали уже беспрерывно, и так же беспрерывно грохотал гром.
По знаку толкователя двое слуг посадили себе на плечи Боафо и Агьямана, молодая служанка живо подхватила перепуганную Опокуву, туго-натуго привязала к своей спине — так было надежнее. Вторая служанка несла на плечах белого, спасенного чудом ягненка. И только Мпотсе было все нипочем. Кто-то из слуг попытался схватить его за веревку, но пес огрызнулся и продолжал бежать рядом с хозяином, бдительно его охраняя, рыча в ответ на каждый удар грома.
Первые крупные капли дождя упали на лица путников, когда они достигли окраин Абуры. Сзади, в лесу, свистела и бушевала буря. Здесь, на открытом месте, ярость ее не была так страшна. Здесь она разразилась долгожданным, благодатным дождем. И под этот дождь высыпали на улицы жители города встречать своего вождя. Они кричали и махали руками, они приветствовали Нану Оту.
Процессия подходила ко дворцу, когда дождь превратился в ливень. Ослепительная вспышка молнии распорола небо, словно кто-то чиркнул гигантской спичкой, и тут же, в ответ молнии, яростно прогрохотал гром. Он потряс землю Абуры и всех, кто бежал по этой земле вслед за паланкином вождя. Ливень хлынул на истомленные зноем деревья. Казалось, он вобрал в себя все непролившиеся дожди — те, что обходили Абуру долгие четыре месяца. В минуту люди вымокли до последней нитки — и вождь, и слуги, и жители города. Но ведь это был благодатный, долгожданный дождь, и потому все были счастливы.
Те, кто ждал вождя во дворце, встретили Нану Оту и отвели его в комнаты, а ребята остались на веранде любоваться дождем. Они переоделись во все сухое и теперь сидели и глазели на ливень так, будто видели его впервые в жизни.
Конечно, прыгать и плясать под дождем им уже не хотелось: очень уж они устали. Но смотреть на бесконечные потоки воды, тяжело низвергающиеся с необъятной высоты, было отрадно. Дождь, как серое покрывало, занавесил вход на веранду и скрыл от ребят все на свете. Они сидели и смотрели и видели перед собой только дождь и снова и снова — дождь…