Леди Саутгемптон запечатывает свои письма в Англию, и я успеваю лишь
проститься.
Письмо второе
Послано из Дрогеды
Привязанная к этому месту, страшась всего, что происходит за его
пределами, едва ли могу я, мой великодушный друг, сердцем принять
поздравления, что Вы мне посылаете. В окружении врагов, в безрассудстве отчаяния,
Эссекс отказался от грандиозных замыслов, которыми наполнил мое
воображение, и всецело обратился к своим воинским делам... Ах, если бы не я
своими руками наточила стрелу, что пронзает мне сердце!.. Крутом тревога,
неуверенность и смятение; каждый день мы обретаем и вновь теряем связь со
своими друзьями и не решаемся отправлять этим путем сколь-нибудь
значительных сообщений. Вчера сэр Коннерс Клиффорд с отборным отрядом
попал в окружение. Он сам и полсотни человек погибли, среди офицеров был
родственник леди Саутгемптон; весь день она, не осушая слез, оплакивает его.
Я же, не в силах лить слезы об общих бедах, коплю их в сердце, чувствуя,
каким потоком хлынут они, если подтвердится хоть одно из многих опасений,
терзающих меня. Вам не вообразить, сколько нужды, горя и ужаса мы видим.
Рожденные и выросшие среди роскоши и довольства, мы едва ли
задумываемся о далекой войне, но какой грозной и всеобъемлющей предстает она,
когда мы оказываемся втянутыми в ее безудержный вихрь! Смерть, кровавая
гибель, принимает множество ужасных обличий, и повсюду ей предшествуют
грабежи, голод, болезни, нищета.
До сей поры я считала судьбу сестры более несчастной, чем моя
собственная, но как всякая беда бледнеет в сравнении! Дорогая Матильда, даже ты,
рожденная для печали, видела лишь часть той необъятности ее, что мир
являет нам. Нет покоя той, что спит под звук барабана и в каждом ударе его
слышит голос судьбы. Можно ли назвать это жизнью? Ах, нет — лишь
нескончаемой смертью.
Эта страна, так близко связанная с нашей, тем не менее предстает перед
нашими глазами как иной мир: разделенная на мелкие государства,
питающие друг к другу закоренелую ненависть, она не знает блага единения, лишь
иногда собирая вместе разобщенные части против общего врага; но, по
необходимости объединяясь, они не сливаются, и малейшее ослабление общей
опасности тотчас пробуждает их узкие пристрастия и предубеждения,
которые то и дело выливаются в кровавый разгул жестокости. Выгоды торговли,
очарование литературы, все блага цивилизации, которые обогащают ум и
облагораживают нравы, почти неведомы этим людям. С дикарской гордостью
самую обездоленность свою они почитают добродетелью и нищете обязаны
своей неуправляемой отвагой, которая нередко дает им силы противостоять
хорошо обученным войскам и порой наносить им поражения единственно в
силу неожиданности; порой же они, напротив, рвутся в неравный бой, и там,
где рассудительный ум отворачивается от сцен кровопролития, тщеславятся
тем, что земля усеяна их изувеченными телами; все это лишь оттого, что еще
никто не сделал милосердной попытки одержать победу над их умами.
Как глубоко должны воздействовать такие мысли на сердце, нераздельно
связанное с жизнью отважного военачальника! Его силы не превышают сил
человеческих, наравне со всеми ему грозит опасность и от меча, и от стихий,
и ему, даже ему, суждено когда-нибудь погибнуть. Оплакивая тех
несчастных, что каждый час теряют своих возлюбленных защитников, я не могла
знать, не принадлежу ли и я к их числу. Ах, если отчаяние побудит Эссекса...
а его природная храбрость и не нуждается в таком побуждении... если он
погибнет, не зная о том, что я еще жива, то его гибель я всегда буду связывать
со своим роковым, хотя и искусным, планом и расстанусь с жизнью оттого,
что осуществила этот план.
Странная фантазия неудержимо овладела мною... Леди Саутгемптон
говорит, что это безумие. Быть может, она права, но я не могу думать ни о чем
ином. Впрочем, она слишком робка, чтобы верно судить об этом... Я охотно
верю, что сама она готова остаться здесь на всю жизнь.
Хотя бы на миг увидеть это выразительное лицо... словно воскресшей
вновь явиться перед ним!
Что-то неодолимо влечет меня в дорогу... сейчас выступает отборный
войсковой отряд... я буду сохранна под их защитой. Что, если меня так