воспоминаний, слишком мучительна для описаний. О, Эллинор, сестра моя!
Часть VI
Время, делающее привычным любое страдание, наконец дало
моему разуму силы противостоять глухой тоске, в которую его
повергла судьба дорогой страдалицы, не ведающей о своем
несчастье. Постепенно я обретала мужество обдумывать
прошлое, размышлять о будущем. С грустью и искренней
благодарностью я думала о леди Пемброк, узнав, что Господь
призвал к себе великодушную и щедро наделенную талантами
сестру леди Арундел. Она простудилась, ухаживая за больной
королевой, простуда перешла в чахотку и унесла ее жизнь
несколько месяцев спустя после смерти Елизаветы. До
последнего часа движимая возвышенным состраданием и дружбой, леди Пемброк
дополнила оставшуюся долю сокровищ управляющего (которую она
распорядилась выкопать в обозначенном месте) значительной суммой, которая
обеспечивала несчастную всеми благами, какие она в своем бедственном состоянии
способна была почувствовать, поместила к ней в услужение Алисию, ту
самую прислугу, о которой с такой нежностью упоминала Эллинор, и поручила
обеих попечению леди Арундел, с таким же великодушием принявшей на
себя эту многотрудную заботу. Добродетель столь совершенная служит сама
себе наградой и не ищет ни славы, ни благодати через посредство человеческой
благодарности, но признательность сердца, подобно благовонному курению,
восходит даже к Небесам! Так прими же ее, о нежнейшая из Сиднеев, там,
где ты сейчас обретаешься!
Странное и необъяснимое расхождение мнений — моего и моей сестры —
относительно лорда Лейстера служило для меня предметом бесконечных
размышлений. Все же, поскольку расхождение это стало очевидным лишь
начиная с того времени, как мы приехали в Лондон, я не могу не объяснить ее
слепоту той же причиной, которую она приписывала моей... Несомненно, она ус-
воила необоснованные предубеждения лорда Эссекса, чье честолюбие (как
бы трагически он его ни искупил) всегда склоняло его относиться
недоброжелательно к вельможе, в чьей тени ему неизменно приходилось оставаться. По
раздражительности и горячности, которым стал подвержен ее нрав с того
времени, я увидела ясно, как много женщина незаметно перенимает из
характера того, кому отдает свое сердце. Я, однако, не смотрела на ее выбор с той
презрительной суровостью, с какой она оценивала мой. Лорд Эссекс — я
охотно признаю это — еще до того, как вошел в милость, был, как и она сама,
щедро и многообразно одарен природою. Пылкость и прямодушие, которые
впоследствии проявились в его характере, в то время жили лишь в его глазах,
а разносторонне образованный ум придавал его взгляду проникновенную
выразительность. Нужно было любить лорда Лейстера, чтобы смотреть на
Эссекса с безразличием, и нужно было, должно быть, любить его так
всепоглощающе, как любила я, чтобы не заметить той привязанности, о которой
пишет сестра. Многочисленные свидетельства ее вспыхивали теперь в моей
памяти, и я поражалась тому, что в свое время они ускользнули от моего
внимания. Если она и в самом деле была проницательнее меня... Но зачем пускаюсь
я в эти тщетные предположения? Увы, дорогая Эллинор, возлюбленный Лей-
стер! У меня не осталось иного права, кроме как оплакивать вас!
И еще одно мучительное сомнение извлекла я из истории моей сестры.
Англия обрела короля в сыне Марии Стюарт, но ее несчастные дочери не могли
надеяться обрести брата. С той минуты, как мне стало известно, что брат мой
взошел на английский престол, любящее материнское сердце трепетало при
мысли представить ему мою прелестную девочку, так близко связанную с
ним узами родства. Хотя сама я не претендовала на права, даваемые
обстоятельствами моего рождения, я не могла, глядя на прекрасную дочь лорда
Лейстера, не желать для нее всех доступных человеку благ... Не желая
поддаваться предубеждению, я посоветовалась поодиночке с теми немногими
друзьями, что оставила мне судьба. Их отзывы совпали, составив у меня
впечатление о короле как о человеке недостойном уважения, если не вовсе
презренном. В их рассказах он представал ограниченным, тщеславным,
педантичным, легковерным и пристрастным, убоявшимся расходов на королевское