знает — не берут ли нас сейчас в окружение разбойники, главарем которых он
был. Соберитесь с мужеством, зовите слуг, и мне нет нужды в то время, как
вы принимаете меры для своей безопасности, напоминать вам о нашей.
— Если я забуду о ней, пусть судьба покарает меня вашей гибелью! —
воскликнула она и тут же обернулась ко мне с тем невинным чистосердечием,
что всегда отличало ее, взглядом прося у меня прощения. Немного спустя она
собралась с мыслями и продолжала: — Как ни поражена я и вашими
обстоятельствами, и вашим появлением, мои благородные друзья, любопытство мое
отступает перед дружбой. Утром я ожидаю приезда отца, к тому же
безопасность вам может дать лишь незамедлительный отъезд, но об опасности,
которая, как вы говорите, окружает нас, надлежит подумать в первую очередь.
Я посвятила ее в тайну Убежища, рассказала об ужасной ошибке, отдав-
шей нас во власть его нынешних безбожных обитателей, и о том бешенстве, в
которое они, несомненно, придут, обнаружив наш побег и узнав, каким
способом мы его осуществили; я только надеялась, что потеря Уильямса несколько
ослабит ярость их нападения. Рассказывая, я не раз замечала, что ее мысли
заняты чем-то другим. Она пристально разглядывала наши странные наряды
и бледные лица, то вздрагивала от ужаса при некоторых подробностях моего
рассказа, то вдруг забывала о рассказанном и заставляла меня возвращаться
вспять. Озабоченная тем, чтобы всячески обеспечить нашу безопасность, она,
казалось, совершенно не думала о своей. Таково свойство любви
добродетельной женщины.
— Я полагаю, — сказала она, когда я окончила рассказ, — что кому-то
необходимо появиться перед слугами, чтобы объяснить присутствие здесь тела
этого злодея. Я также полагаю, что это не может быть лорд Лейстер — его
всякий узнает.
Вывод, подсказанный в такой мягкой форме, был очевиден: увидеть
должны кого-то одного, но я без ужаса не могла решиться предстать перед слугами.
— Да, дорогая Матильда, — продолжала Роз, — мы должны ненадолго
расстаться с ним, но вы вновь соединитесь, уже навсегда. Волею Провидения, как
я сейчас готова думать, в доме находится сын моей кормилицы. На этого
молодого человека я, в силу одного обстоятельства, пользуюсь немалым
влиянием: вопреки совету друзей, он стал моряком, накопил денег для покупки
небольшого судна и на нем ведет торговлю между побережьем Девоншира и
Франции. Но он недоволен своим ремеслом и только вчера приехал сюда
просить меня ходатайствовать перед моим отцом, чтобы его взяли на
государственную службу. Не говорите же, что Небеса не одобряют вашего побега — они
ясно указывают вам безопасный способ бегства. Я отлично понимаю, что все
пути в Голландию надежно перекрыты, но кто догадается выследить вас на
отдаленном, ничем не примечательном побережье Девоншира? Правда, путь
будет долгим, но не забудьте: его длительность искупается безопасностью. Артур
всегда знал только одну дорогу — ту, по которой нынче проводит вас, и на
этом пути он, несомненно, знаком с людьми, которые предоставят вам ночлег
и все необходимое, не проявляя ни любопытства, ни догадливости настолько,
чтобы проникнуть в тайну вашего положения. По выражению ваших глаз, моя
дорогая Матильда, я понимаю, о чем вы думаете, — не удастся надолго скрыть
мою причастность к вашей судьбе, ибо как иначе объяснить ваше
таинственное появление здесь или ужасную смерть моего ночного гостя? Но что из
того? — великодушно продолжила она после краткого молчания. — Многим
приходится рисковать, когда на карту поставлено все, что нам дорого.
— Я всякую минуту ожидал, — сказал лорд Лейстер, — что эти негодяи
прервут нас какой-нибудь злодейской выходкой.
— Нет, — ответила мисс Сесил. — У меня есть основания полагать, что в
этом предприятии он участвовал в одиночку. Когда поначалу, разбуженная
его внезапным появлением, я пыталась отдать ему свой кошелек и все
украшения, что были у меня под рукой, он отверг их и приказал мне, сопровождая
свою речь ужасными проклятиями, отвести его в потайной кабинет, где отец
хранит государственные бумаги: он, несомненно, надеялся, заполучив эти
бумаги, проникнуть во многие тайны и с их помощью купить себе помилование,
что, вероятно, и было его конечной целью. Я хорошо знаю своего отца — мне