Сесил, со своей обычной предусмотрительностью, заботливо накормила меня,
вернув силы моему измученному телу. Не забыла она и снабдить Артура
припасами, чтобы мог подкрепиться милорд. Из своего гардероба она отобрала
из необходимых вещей все, что позволили время и обстоятельства. С
нетерпением я ждала распоряжения об отъезде, но сначала пришло известие из
Убежища о том, что там до сих пор все тихо и дверь заперта, как и была
оставлена. Это встревожило меня до глубины души, поскольку означало, что
разбойничье нападение все еще грозит нам. Со смешанными слезами горя и
надежды я обняла свою великодушную подругу, которую, быть может, видела в
последний раз, и, покидая некогда гостеприимное жилище, бывшее для меня
единственным на свете родным домом, близким моему сердцу, я села в седло
позади проводника, чье загорелое лицо смягчилось выражением сочувствия,
в котором мало кто мог бы отказать мне в ту минуту. Ярко светила луна, путь
наш лежал в сторону, обратную той, где прежде подстерегала нас ловушка, и
я, поручив себя Небесам, стала с нетерпением ожидать встречи с милордом.
Мы проехали малое расстояние, когда мой дорогой защитник (который,
беспокоясь обо мне и пренебрегая опасностью, возвратился почти к самому
Аббатству) появился из тени деревьев и голосом, прогнавшим прочь все мои
страхи, приветствовал мое возвращение к свободе. Он вскочил на коня,
которого наш проводник еще раньше привел для него. Спасение от беды
заставило меня забыть об усталости и почувствовать себя в безопасности.
Поначалу мысли мои были заняты недавними событиями, и во время пауз
в разговоре, неизбежно возникавших из-за присутствия чужого человека,
воображение возвращало меня в подземелье: мне рисовались испуг и ужас,
которые разбойники, в свою очередь, должны были испытать, обнаружив, что
обречены на тот жребий, который уготовили нам. Потом я обратилась
мыслями к королевскому двору: я словно видела Елизавету, кипящую тайным
гневом, и беспомощную, благородную Эллинор, на которую одну, поскольку она
находится рядом, этот гнев должен обрушиться. Я очень полагалась на
дружескую заботу всего семейства Сидней, но вряд ли могла надеяться, что даже
они смогут уберечь Эллинор от преследований королевы. Я знала, что
письмо, которое лорд Лейстер распорядился доставить Елизавете через два часа
после нашего отъезда, подтвержденное самим фактом отъезда, неминуемо
разъяснит ей тайну нашего брака, что тотчас опровергнет его вымысел
относительно нашего происхождения. И я не сомневалась, что будут
использованы все средства, чтобы до конца проникнуть в тайну, а натуры
невеликодушные, увы, слишком часто обрушивают свой гнев на ту жертву, которую
жестокая судьба поместила к ним всего ближе.
Однако в спешке и смятении, сопутствовавших нашему отъезду, мы не
смогли взять сестру с собой; к тому же в ту несчастную минуту ее было
невозможно отыскать, и все, что мы смогли сделать для ее безопасности, это
живейшим образом поручить ее заботам тех немногих друзей, которые, как мы
надеялись, останутся таковыми, когда все откроется. Пока Эллинор полна
решимости хранить свою тайну, королева от нее ничего не добьется, а сила духа
и предусмотрительность, неоднократно проявленные моей сестрой, убеждали
меня, что ей под силу даже это тяжелейшее испытание. Но когда я думала о
бесстыдных допросах, об оскорблениях, с которыми она неизбежно
столкнется, сердце мое обливалось кровью. Чувствовать, что на тебя направлены все
глаза, о тебе судачат все языки, — о, как нужна ей была верная опора в
сознании своей безвинности и в родовой королевской гордости!
В наши планы входило, если нам посчастливится благополучно добраться
до Франции, оставаться там инкогнито до тех пор, пока посланные из Англии
не сообщат нам, в какой степени раскрыт заговор Бэббингтона и в
особенности осведомленность о нем лорда Лейстера. Если бы его доля участия в
планах заговорщиков осталась нераскрытой, милорд мог бы безбоязненно
обнаружить себя, ибо тайный брак был преступлением лишь в глазах Елизаветы.
Слишком хорошо зная, что королевскому фавориту всегда надлежит
помнить о ненадежности своего положения, лорд Лейстер позаботился
разместить большие суммы у различных негоциантов в нескольких странах. Сейчас