лошадей, которые за все путешествие ни разу не засеклись и не захромали;
оберегая нас от опасных встреч, он выбирал самые безлюдные дороги,
находя на пути деревушки, для обитателей которых самый его приезд был
радостью и которые ухаживали за его спутниками в надежде угодить ему. Я
поражалась тому, как мало любопытства вызывает наше появление, что ум
утомляется вместе с телом и что простой работник редко задумывается о чем-то,
помимо тех обычных благ, которые получить может лишь ценою
нескончаемых трудов.
Не замечая красот местности, по которой мы проезжали, я ждала лишь
появления моря, и, когда увидела его перед собой, взор мой попытался
преодолеть его и достичь того берега, где, единственно, я могла считать лорда
Лейстера в безопасности. Чем больше мы приближались к побережью, тем
сильнее меня одолевали страхи. Этот край был населен преимущественно
людьми суровыми по природе и отчаянными в силу ремесла — они не только
грабили, но и убивали потерпевших крушение у здешних берегов, и всякого
путника разглядывали неприязненно и вызывающе. Я с трудом могла убедить
себя, что некоторые из них не принадлежат к рассеявшейся банде Уильямса,
и возблагодарила Небеса, словно все наши беды кончились, когда мы
добрались до уютного домика Артура. Он стоял в безлюдной части берега, где
высокие утесы, выступая далеко в море, образовали маленькую бухту,
приютившую несколько рыбачьих лодок и небольших суденышек. Как наши
пробудившиеся страсти полностью подчиняют себе все предубеждения!
Мертвенные вспышки молний, от которых прежде все мое существо содрогалось, с
недавних пор стали казаться мне мерцающими лампадами любви. Я
бестрепетно озирала и слышала вокруг себя море — теперь, когда оно превратилось в
счастливый рубеж человеческих устремлений; рев его неутомимых волн
звучал как гордый вызов всякому, кто посмеет к нему приблизиться, и пугало
меня лишь то, что ветер не был попутным для нас и морская пучина была
пока непреодолима.
Только теперь, с большим опозданием, мы пожалели, что отправились в
путь без слуг. В этом уединенном месте мы лишены были всякой
возможности узнать, что произошло при дворе после нашего бегства, и, не желая
доверить ни нашему проводнику (без которого мы к тому же не могли бы
обойтись), ни его друзьям порасспросить о новостях в соседнем городе, мы
провели два томительных дня в унынии и всевозможных догадках. Артур, не
решаясь выйти в море на собственном судне, не вызывая подозрений и
пристального внимания, которых нам следовало избегать, нанял большое рыбачье
одномачтовое судно, куда погрузил те немногие необходимые нам вещи, которые
при наших ограниченных возможностях мы смогли добыть. Теперь я неот-
рывно следила за развевающимися на ветру вымпелами. На третий день к
вечеру я вдруг увидела, что они указывают в сторону Франции. Отдых вернул
мне силы и бодрость, и порыв радости охватил меня. Наконец собрались
немногочисленные матросы, я с легким сердцем спустилась в убогую лодку, и
она быстро понесла нас к судну, на котором нам предстояло плыть, как вдруг
на берегу показались два всадника — во весь опор они мчались к воде,
отчаянными криками умоляя нас вернуться. Я встревожилась и стала просить
матросов грести быстрее, суля им несметные богатства, но Артур решительно
заявил, что голос ему знаком, и, не слушая моих доводов, развернул лодку. Я
обвила руками своего супруга, так, словно сердце мое могло распахнуться и
спрятать его, а потом, не слыша его увещеваний, что два человека, как бы ни
были враждебны их намерения, нам не опасны, я лишилась чувств. Очнулась
я в каюте, склонившись на грудь лорда Лейстера, а передо мной стоял на
коленях юноша, прижимая к губам то одну мою руку, то другую.
— Взгляни, любимая, — воскликнул милорд, — кого судьба соединила с
нами в изгнании.
— Ах, лучше не смотрите, милая Матильда, — отозвалась мисс Сесил (ибо
это была она, переодетая в мужской наряд). — Сначала решите, как должно
встретить себялюбивую подругу, дерзнувшую переплести свою судьбу с
вашей. Однако выслушайте, прежде чем судить, — поднимаясь, добавила она с
кротким достоинством, придававшим невыразимое очарование румянцу,
который то вспыхивал, то исчезал на ее щеках. — Я без утайки открою сердце