В час пятнадцать Наварра вышел из банка и направился в старый город. Англичанин оставил пригоршню песет на столе – достаточно для оплаты счета и щедрых чаевых официанту – и тихо последовал за ним. Выйдя на забитую людьми торговую улицу, он держался на расстоянии от Наварры. Сближаться не было нужды. Он знал, куда направляется преследуемый им зверь.
Фелипе Наварра не был обычным банковским кассиром. Он был действующим агентом организации Еузкади Та Аскатасуна (Родина и Свобода басков), более известной, как ЕТА. По лексикону ЕТА, Наварра считался «пассивным десантником». Он вел нормальную жизнь, имел нормальную работу и получал приказания от безвестного командира. Год назад ему велели убить молодого офицера Гвардии Сивиль. К несчастью для Наварры, отец офицера был преуспевающим виноделом, у которого было более чем достаточно денег, чтобы оплатить поиск убийцы своего сына. Часть этих денег лежала сейчас на счету в швейцарском банке Англичанина.
Среди европейских экспертов по террору ЕТА имела репутацию организации, где подготовка и оперативная дисциплина были сопоставимы с Ирландской республиканской армией, с которой Англичанин имел дело в прошлом. Но исходя из наблюдений, проведенных пока Англичанином, Фелипе Наварра, похоже, был весьма беззаботным агентом. Он направился прямо на квартиру девушки, не приняв никаких мер предосторожности и не проверив, не наблюдают ли за ним. То, что он сумел убить офицера Гвардии Сивиль и сбежать, было просто чудом. Англичанин считал, что, наверное, окажет ЕТА услугу, избавив ее от такого некомпетентного агента.
Наварра вошел в многоквартирный дом. А Англичанин перешел на другую сторону улицы и зашел в булочную, где съел два пирожных и выпил еще один кофе с молоком. Он не любил работать на пустой желудок. Посмотрел на свои часы. Наварра находился в квартире уже двадцать минут – достаточно, чтобы подготовиться к сексуальным утехам.
Пока Англичанин пересекал тихую улицу, у него родилась забавная идея. А что, если позвонить жене Наварры, этой рыжей женщине с огненным баскским темпераментом, – она скорее всего выполнит работу за него. Но, строго говоря, это было бы нарушением контракта. А кроме того, ему хотелось самому все сделать. Англичанину доставляла удовольствие его работа.
Он вошел в прохладный темный вестибюль. Прямо перед ним был вход в затененный дворик. Справа висели в ряд почтовые ящики. Он быстро поднялся по лестнице на четвертый этаж, где была квартира девицы.
Работал телевизор: передавали какую-то глупую шоу-игру. Это перекрыло минимальный звук, с каким Англичанин вскрыл замок. Он вошел в квартиру, закрыл дверь и снова запер ее. Затем направился в спальню.
Наварра сидел на краю кровати. Женщина стояла на коленях на полу, голова ее ритмически двигалась между его ног. Пальцы Наварры были погружены в волосы женщины, и глаза закрыты, так что он не знал о появлении в комнате нового человека. Англичанина удивило то, что они занимаются любовью под звуки шоу-игры. «Каждому свое», – подумал он.
Англичанин в три мощных прыжка быстро пересек комнату – телевизор заглушал его шаги. Из футляра на его правой руке выше локтя выпал нож и скользнул на ладонь. Это было оружие солдата – тяжелое пилообразное лезвие на толстой, обтянутой кожей ручке. Он держал нож так, как был обучен в своем старом полку на исхлестанной ветром пустоши в центральном графстве Англии.
Когда наносят удар ножом, естественное стремление делать это сзади, чтобы убийца и жертва не были лицом к лицу, но Англичанина научили убивать ножом спереди. В таком случае элемент неожиданности утрачивается, но Англичанин держался привычки и верил в необходимость действовать по правилам.
Он сделал несколько шагов вперед, чтобы встать позади девицы. Ее волосы рассыпались по длинной, V-образной спине. Взгляд Англичанина скользнул по линии ее хребта до тонкой талии, затем вниз – к округлым, приспособленным для деторождения бедрам и изгибу ягодиц.
Наварра открыл глаза. В панике он попытался оттолкнуть от себя девицу. Убийца сделал это за него: взял ее за волосы и отбросил через комнату, так что она проехала на спине по паркету и опрокинула стоячую лампу.
Наварра, не отводя глаз от пришельца, стал шарить среди смятых простынь и ощупывать груду одежды. Значит, у него есть оружие. Англичанин сделал шаг вперед и левой рукой схватил баска за горло, нажав изо всей силы на гортань. Затем толкнул мужчину на кровать и, оседлав его, уперся коленом ему в живот. Наварра метался, борясь за воздух, – на лице его читалась смесь паники и отчаянной решимости.
Англичанин всадил нож в мякоть тела под ребрами баска, нацелив острие вверх, к сердцу. Глаза у Наварры вылезли из орбит и тело напряглось, затем обмякло. Кровь заструилась по лезвию ножа.
Англичанин вытащил нож из груди покойника и выпрямился. Девица вскочила на ноги. Шагнула вперед и сильно ударила его по лицу.
– Какого черта, да что вы себе позволяете?
Англичанин не понимал, как отнестись к этой женщине. Только что на ее глазах он насмерть заколол ее любовника, а она ведет себя так, будто он прошел в грязных сапогах по ее чистому полу.
Она влепила ему вторую пощечину.
– Я работаю на Арагона, идиот! Я уже месяц встречаюсь с Наваррой. Мы собирались арестовать его и забрать остальных из его ячейки. Кто вас сюда послал? Уж конечно, не Арагон. Он сказал бы мне.
Она стояла, ожидая его ответа, казалось, нимало не стесняясь своей наготы.
– Я работаю на Кастильо. – Он произнес это спокойно, на хорошем испанском. Он не знал никого под таким именем – просто это было первое имя, какое пришло ему в голову. Где он его видел? В булочной? Точно. В булочной, что через улицу.
Она спросила:
– А кто это – Кастильо?
– Человек, на которого я работаю.
– Кастильо работает на Арагона?
– Откуда мне знать? Почему бы тебе не позвонить Арагону? Он позвонит Кастильо, и все выяснится.
– Хорошо.
– Позвони ему по телефону, что там стоит.
– Позвоню, чертов идиот!
– И говори тихо, не то все жильцы в доме узнают, что мы только что убили человека.
Она прикрыла руками груди, словно впервые почувствовав свою наготу.
– Как тебя звать?
– Я не собираюсь говорить тебе мое имя.
– Почему?
– Откуда я знаю, работаешь ли ты в самом деле на Арагона? Может, ты работаешь с этим твоим любовником. Может, ты член его группы. Может, ты кликнешь его дружков, они явятся сюда и убьют меня.
Он поднял вверх окровавленный нож и провел большим пальцем по лезвию. Девица бросила на него злой взгляд:
– Даже и не думай пытаться! Чертов идиот!
– Вызови Арагона к телефону. Тогда я скажу тебе мое имя.
– У тебя будут большие неприятности.
– Пусть Арагон подойдет к телефону, и я все объясню.
Она села на край кровати, схватила трубку и быстро набрала номер. Англичанин шагнул к ней и положил палец на рычаг аппарата, прерывая связь.
– Что это ты делаешь? Как твое имя?
Убийца резким движением провел острием ножа по ее горлу. И отступил, чтобы кровь не брызнула на него; затем опустился перед ней на колени и стал смотреть, как жизнь исчезает из ее глаз. Когда она улетучилась, он нагнулся и прошептал девушке на ухо свое имя.
Остаток дня Англичанин провел в машине – промчался по скоростному шоссе из Витории в Барселону, затем по идущему вдоль берега шоссе – из Барселоны, через границу, в Марсель. Поздно вечером он сел на паром, который ночью перевезет его на Корсику.
Он был одет как типичный корсиканец: широкие штаны из хлопка, пропыленные кожаные сандалии, толстый свитер, спасавший от осенней прохлады. Темно-каштановые волосы его были коротко острижены. Поплиновый костюм и шляпа, что он носил в Витории, покоились в мусорном баке придорожного кафе в Бордо. Серебристый парик был брошен из окошка машины в горное ущелье. А машина, зарегистрированная на имя Дэвида Мендельсона, которое было одним из его многочисленных фальшивых имен, была возвращена в агентство по прокату.