Терри провела Эстер за большие металлические двери. Солнечный свет и жар ударили им в лицо с резкостью пощечины. За автостоянкой, на разгрузочной площадке, работало несколько голых по пояс мужчин. Брюки между ногами у них были мокры от пота. Некоторые прервали работу и с удовольствием пялились на Терри, вытирая лица мятыми носовыми платками, извлеченными из карманов. Один — он в одиночестве складывал какие-то ящики в углу дока — выпрямился и уставился на них. Он отличался мощнейшей мускулатурой, вся грудь и руки у него были покрыты наколками. Сложив руки рупором, он что-то прокричал. Эстер не разобрала слов.
— Э-э-э... — Терри почему-то начала запинаться. — У нас тут крысы были когда-то, но Эйб распорядился все расчистить. Так что...
Грузчик опять заорал. Остальные рабочие начали толкать друг друга локтями, прекратили работу и уставились на него.
— Так что, когда будете сгружать весь ваш мусор, старайтесь не уронить ничего на землю. Эйб говорит, что крысы — это результат небрежности.
— Что он там говорит? — Поставив ладонь козырьком, Эстер пыталась разглядеть татуированного — тот стоял на другом конце площадки.
— Кто?
— Да вон тот мужик. С той стороны.
— А черт его знает. — В замешательстве Терри заторопилась, взяла Эстер под руку. — Пойдемте. Я покажу вам помещение для персонала; раньше там кафе было: кофе, автоматы с конфетами разными, микроволновые печи...
Наконец Эстер разобрала, что вопил человек по ту сторону залитой солнечным жаром стоянки.
— Сначала жиды, а теперь еще и ниггеры! — орал он. — Значит, у тебя, как у Кевина, тоже черномазые друзья завелись? А она тоже спит с кем попало — с белыми, с черными?
Эстер остановилась как вкопанная.
— Вы слышали, что он сказал?
— Сначала жиды, а потом и ниггеры — всегда так и начинается.
Взяв Эстер за руку, Терри провела ее через дверь; они вошли внутрь.
— А, да он псих. Никто здесь на него внимания не обращает.
— Но... кому он говорил все это?
— Хрен его знает. Может, сам с собой разговаривал. Я же говорила вам, что он тронутый.
— А кто он такой?
Терри взглянула на нее.
— Честно говоря, я не знаю, Эстер. Его нанял Эйб. Я, наверное, поговорю с Эйбом, чтобы он выкинул его. В один прекрасный день этот кретин попадет в неприятную историю. — Терри стремительно шагала по вестибюлю, глаза ее загорелись. — Когда-нибудь на этой площадке кто-нибудь уронит ящик на его дурацкую башку. И чем скорее, тем лучше.
Лицо Терри приобрело выражение угрюмой решимости. Потом она приветливо улыбнулась и повернулась к Эстер.
— Я вам еще не говорила, что у нас душ есть? И мужской и женский. Так что можете им пользоваться. Пойдемте, я покажу, где это.
11.32 утра
Когда Макгриффи входил в парадную дверь «Куба либре», Голду подумалось, что и марсианин безошибочно признал бы в этом ирландце полицейского.
Макгриффи окинул взглядом ресторан, набитый маленькими смуглыми людьми, которые сбежались сюда на обеденный перерыв. Сидевший за стойкой Голд поднял палец, и Макгриффи заметил его. Макгриффи был крупным, начинавшим полнеть мужчиной. Его лицо было испещрено глубокими оспинами и украшено, густыми усами, придающими ему строгое выражение. Это был шатен — нестриженые, мышиного цвета волосы почти касались воротника. Глаза у него были водянисто-голубые.
— Джек Голд?
— Там, сзади, у них есть зал, в котором накрывают только обед, — сказал Голд, вставая. — Пойдемте туда. — Показывая дорогу, Голд пошел впереди.
Второй обеденный зал был длинным и узким, вдоль каждой стены стоял ряд покрытых клеенкой столов. На задней стене висела огромная карта Кубы с названиями провинций, намалеванными красной краской. По сравнению с первым залом здесь было тихо и прохладно.
— Есть хотите? — осведомился Голд, когда они сели за столик.
— Если я не ошибаюсь, вы меня на ленч приглашали? — резко ответил Макгриффи.
Голд смерил его взглядом.
— Верно, приглашал.
— Вы, кажется, говорили, что это какой-то особенный ресторан? — Макгриффи с сомнением осматривал зал.
— Кубинский, — просто ответил Голд. — Поэтому и называется «Куба либре».
— В Лос-Анджелесе сотня тысяч мексиканских забегаловок, а вас угораздило выбрать кубинскую.
— Да хватит вам ныть, не вы же платить будете. Кроме того, не исключено, что вы откроете здесь что-то новое для себя. Похоже, что вы человек, который любит хорошо поесть.
Макгриффи стрельнул в Голда глазами.
— Ну и что тут такое сугубо кубинское имеется?
Голд пожал плечами.
— Рис с фасолью. Бифштекс. Свиная отбивная. Они едят много свинины.
Анжелика любила этот ресторан — говорила, что здешняя пиша напоминает ей о Новом Орлеане. Поэтому Голд продолжал ходить сюда все эти годы.
— Свинина, говорите? — улыбнулся Макгриффи. — Довольно странно.
Голд улыбнулся в ответ: холодно, по-волчьи оскалился.
«Ну почему из всех копов, работающих в „наркотиках“, мне приходится иметь дело с этим козлом», — подумал Голд. Ничего не поделаешь, приходится играть теми картами, которые выпали.
Тут в зал вошла официантка и подошла к их столику. Это была крашеная блондинка весом фунтов в триста, с бородавкой на щеке. Узнав в Голде завсегдатая, она кивнула ему.
— Что будете заказывать, сэр? — спросила она с пулеметной скоростью и с карибско-испанским акцентом.
— Бифштекс в сухарях, рис с фасолью и немного жареных бананов.
Она повернулась к Макгриффи.
— А вы, сэр?
Изучив напечатанное на тонкой бумаге меню, Макгриффи поднял голову.
— Буррито у вас есть?
— Не-е-ет, — протяжно ответила она.
— А тако?
Она взглянула на Голда и закатила глаза.
— Это же кубинский ресторан, сэр.
Макгриффи ударил по меню тыльной стороной руки.
— Но ведь я не знаю ни одного из ваших дерьмовых блюд!
— Позвольте мне заказать вам, — предложил Голд. — Мне кажется, я знаю, что бы вам понравилось. — Он повернулся к официантке. — Принесите ему бифштекс в сухарях. И еще рис с фасолью — все как мне.
Официантка записала заказ в маленьком зеленом блокноте.
— Пить что будем?
— А какие сорта пива у вас есть? — спросил Макгриффи.
Официантка расплылась в широкой улыбке, продемонстрировав несколько золотых коронок.
— У нас есть много мексиканских сортов, сеньор.
— Тогда два «Эки».
— Si. — Официантка записала заказ. — А вам, сэр?
Время перевалило за полдень, и Голд сообразил, что сегодня ему уже не придется дышать в лицо Алану Гунцу.
— Мне «Корону». Muy fria, рог favor[56].
— Si.
Когда она ушла, Макгриффи закурил сигарету. Откинувшись назад, он погладил усы.
— Значит, великий Джек Голд выходит на охоту за уличными художниками, которые пишут на заборах?
Голд криво ухмыльнулся.
— Худые вести не лежат на месте.
— Не так уж много копов способны довести Гунца до такого состояния. Насколько мне известно, вы — единственный.
— Да уж, заслуга сомнительная. Видите, до чего я дошел — придется гоняться за сопляками, у которых надо отнять баллончик с краской.
Официантка принесла пиво.
— Dos mas[57], — сказал Голд и указал на кружки. Она кивнула и вышла.
Потягивая пиво, они беседовали. Это был обычный разговор двух полицейских, взаимное прощупывание. Макгриффи осведомился насчет своих знакомых, работавших с Голдом в отделе ограблений. Голд в свою очередь спросил, как поживают старые друзья из «наркотиков». Поболтали о смоге, о «Доджерз», о том, кто будет мэром, если мэра изберут губернатором, и кто сменит шефа Гунца, если того выберут мэром.
Принесли еду, и они молча принялись за нее. Макгриффи поливал все кетчупом и с наслаждением поглощал. Рис с фасолью с неожиданной остротой напомнили Голду об Анжелике: она говорила, что рис с фасолью — это душа Нового Орлеана. Голду часто хотелось съездить туда, но так и не собрался, времени не было.