— Тогда идите собирать чемоданы, старт через десять минут. И ни слова остальным! Для них мы поехали проверять толкачей, понятно?
— Понятно…
— Поторапливайтесь. Я тоже буду собираться. В три часа мы должны быть уже в Гавре… Я свяжусь с капитаном посудины, на которой нам подвозят снежок, и он сочтет за честь устроить нам шикарную морскую прогулку…
— Хорошо, патрон.
Я проводил их обеспокоенным взглядом.
Пауло или Анджело? Анджело или Пауло?
Через приоткрытую дверь я увидел, как они дошли до конца коридора и там разошлись, поскольку их комнаты располагались одна напротив другой. Я стал ждать. Пока они оставались каждый у себя, опасаться было нечего. Наконец одна из дверей открылась, и Пауло быстро оглядел коридор. Я едва успел отпрянуть от двери и услышал на лестнице его осторожные шаги.
Сказка стояла позади меня.
— Пауло вышел, — сказал я. — Присматривай за Анджело…
Я снял туфли и кинулся вдогонку за своим долговязым помощничком. Когда я добрался до лестницы, он был уже на первом этаже. Там он прислушался и, ничего не услышав, направился к моему кабинету. Чтобы не скрипеть ступеньками, я сел верхом на перила и, как пацан, съехал вниз.
Я мигом подскочил к двери кабинета и услышал за ней характерное пощелкивание телефонного диска. Пауло спешил сообщить своим хозяевам о моем новом решении.
Для верности я подождал еще немного. За дверью, в напряженной тишине, звучали еле слышные телефонные гудки. Наконец Пауло вполголоса проговорил:
— Отель «Карлтон»? Соедините меня с господином Мейерфельдом, пожалуйста…
Я резко распахнул дверь, и Пауло дико подскочил, выронив трубку из рук. Я поспешил положить ее на рычаг и схватил Пауло за грудки.
Мой телохранитель был не в лучшем виде: весь серый, с огромными кругами под глазами, он еле стоял на ногах.
— Но я… — начал он.
Я посмотрел ему прямо в глаза, и он отвернулся.
— Ты принимаешь меня за болвана, Пауло? Это ты зря…
— Подожди, я объясню…
— Слушаю тебя, — И я отпустил его, стараясь сохранять полное хладнокровие. Это сбило Пауло с толку, и он долго делал вид, что поправляет воротник пиджака и галстук.
— Я просто хотел попрощаться со своей девчонкой…
— О, у тебя, я вижу, своеобразные вкусы, раз твою девчонку зовут господин Мейерфельд…
Он побледнел еще сильнее.
— Значит, подъедал у них, верный мой товарищ? Ай-ай-ай… Нехорошо.
— Послушай, Капут…
— Да я слушаю, слушаю… Но ты только обещаешь, а сам ничего не говоришь.
— Меня заставляли… Ассоциация возложила на меня эти обязанности еще при Кармони. Пойми…
— Я понимаю.
— На их месте ты бы тоже направил сюда своего человека…
— Разумеется.
— Вот видишь! — обрадовался он.
— Пауло, я вижу только то, что я не на их месте, а на своем. И с моей точки зрения ты просто скотина и вонючий стукач.
— Зачем ты так, Капут!
Я протянул ему телефонную трубку.
— Ну-ка, позвони еще раз в «Карлтон». Скажи своему Мейерфельду, что я веду себя как-то странно и что тебе нужно срочно с ним увидеться. Где вы обычно встречаетесь?
— Когда как…
— Что это за тип?
— Партнер Каломара… Он представляет интересы крупных американских промышленников, которые участвуют в торговле порошком. Он что-то вроде связного Организации.
— Ладно. Звони.
Его указательный палец дрожал, вращая диск, и в первый раз он даже ошибся. Какой-то записанный на магнитофон мужик начал бубнить, что по данному номеру абоненты не проживают; для огромного отеля это было бы, мягко говоря, удивительно!
— Успокойся, Пауло, — посоветовал я. — С перепугу ничего толкового не сделаешь…
Он постарался взять себя в руки.
— И говори естественно, ладно, дружище?
— Да, да, хорошо!
Он снова попросил телефонистку соединить его с Мейерфельдом. Я взял наушник и сразу же узнал ледяной голос моего таинственного собеседника.
— Это Пауло, — произнес мой «помощник».
— Что у тебя?
— Он выглядит встревоженным… Он готовит деньги, но я не знаю, для вас или для того, чтобы смыться… Я не могу долго говорить: он близко…
Я был доволен. Пауло говорил как раз то, что нужно. Башка у него все-таки работала что надо.
— Нельзя ли нам встретиться?
— Можно, — сказал Мейерфельд.
— Где?
— Приезжай сюда!
Я скорчил гримасу, но давать Пауло новые указания было же поздно.
— Хорошо, — пробормотал он и повесил трубку.
Мы постояли друг напротив друга. Он понимал, что в его жизни наступает опасный поворот.