Вскоре я поднялся по ступеням и влез в дом. Открыл дверь своим ключом, разумеется. К счастью, тот тип не задвинул засов. Однако найти его я не сумел. Попробовал все двери внизу. Искал тихо, но решительно, около получаса. Довольно бодрый способ провести скучную ночь. Мне всегда везет как утопленнику: мой фонарик погас, но в этот момент я наткнулся на открытую дверь. Решив, что моя птичка может залечь на грунт в запасной спальне, я вошел. Лунного света хватало, и я увидел, что комната совсем пуста. Шагнув к окну, я с удивлением понял, что это та самая комната, в которую незнакомец швырял камнем. Занимавшая ее девушка куда-то исчезла. Я подошел к кровати, чтобы присмотреться и разобраться, что тут произошло, но тут младшая сестра испугала меня до полусмерти, внезапно заорав: «Руки вверх!» Должен сказать, у нее есть ум и характер. Вовсе не каждая девчонка завопит «Руки вверх» в адрес мужчины, которого она может с полным основанием считать взломщиком или убийцей. Другой девушкой была Присцилла, и она отправилась в комнату Селии, чтобы провести там остаток ночи. Вскоре Селия дала мне стеганое одеяло, чтобы я мог лечь спать на диване в столовой, ну, и как я сказал, будь я проклят, если кто-то не толкнул меня со всех сил вниз по ступенькам. Думаю, это был тот же урод, что кидался камнями, но не могу понять, где он прятался.
— Кто же был тот человек? — спросил Мальпас Йеомонд. — Ты сказал, что узнал его.
— Да. Это был мерзавец Кост. Я где угодно узнаю его походку.
— Кост? — удивленно воскликнул Фрэнсис Йеомонд.
— Нет, — жестко возразил Ричард Кауз, раскусывая молодую весеннюю луковицу.
— Я бы тоже не подумал, что это может быть Кост, — произнес Мальпас. — Он же никогда не появляется в особняке. Спит в собственном домике. Нет причины ему подниматься туда. Кроме того, мысль о Косте, играющем дурацкие шутки с бросанием камней в окна спален и толкающем людей так, чтобы они падали с лестницы, не стыкуется с тем, что мы о нем знаем. Меня он не особенно волнует, но, должен заметить, Кост вовсе не идиот такого сорта.
— Вероятно, — протянул Клайв. — Я могу ошибаться. Была ночь. Я не видел его лица. Он вышел из дома, а потом вернулся обратно. Но это была его походка и манера двигаться. А где, кстати, твой младший брат?
— Отправился поплавать, — ответил Мальпас. — Для меня там слишком холодно. Честно говоря, это место вгоняет меня в гроб. Я устал изображать придурка. Чемпионский класс! Мы никогда не приблизимся к чемпионскому классу в этом идиотском спорте. Честно, я все размышляю, почему до сих пор не скажу тете, что устал от этого, и не уеду домой на следующий день? Я имею в виду, мы все приняли эту штуку как испытание, разве не так? И никто из нас не показал себя достаточно. Более того, — он помахал рукой в сторону южного края спортивного поля и видимого далее горизонта, — я вас спрашиваю! Вы когда-нибудь видели такую адскую унылую пустошь за всю вашу жизнь? Я — никогда. Что ты говоришь, Фрэнк?
— Семестр начинается через неделю, — сказал Фрэнсис Йеомонд, подпрыгивая на кончиках пальцев и затягивая ворот свитера потуже вокруг шеи, поскольку утренний воздух был не только кристально чистым, но и холодным.
— Лично я, — заметил Ричард Кауз, — обнаружил, что очень скучаю по нормальной кровати.
— И Гилари, знаю, сыт по горло тем, что тут творится, — Мальпас выжидающе посмотрел на Клайва Браун-Дженкинса. — Что же мы будем делать?
Клайв Браун-Дженкинс взглянул на него и произнес:
— Я понимаю, что ты имеешь в виду. Поскольку вы, парни, не сумели добыть место в национальной легкоатлетической команде, то вы хотите, чтобы я тоже отказался от попытки заполучить деньги старой леди, ну просто чтобы составить вам компанию. Однако я должен решительно заявить — у меня нет намерения уходить с ринга. Если вы собираетесь поднять белый флаг, то на здоровье. А я остаюсь. — И его крепкая челюсть выпятилась, как таран.