— Да это ведь…
— Как он сидит на лошади!
— Это может быть только…
И это был он: Пьер Брис, который когда-то играл вождя апачей и который сейчас, не менее величественно, изображал короля. Так мог бы выглядеть Людвиг II, если бы ему, как Пьеру Брису, исполнилось восемьдесят. У некоторых, кому было за тридцать, задрожали колени, в их числе у Ильзе Шмитц. Она в юности была горячей поклонницей Пьера Бриса. Облагороженный «индеец» Людвиг только махнул ей, и она подошла поближе. Хотя она и знала об инсценировке, его серебристо-голубые, как озеро, глаза пронизывали ее насквозь. Что это был за взгляд! Он показал ей жестом подняться к нему на лошадь, она ухватилась за протянутую руку и взобралась с помощью быстро подставленной лесенки к нему на лошадь. Все еще держа ружье в руках, она села позади него как вооруженная невеста мотоциклиста, и он тотчас же пустился вскачь. Раздались бурные аплодисменты, почти без зависти аплодировали все в команде этой сцене, и с радостными возгласами она размахивала ружьем над головой. И тем не менее: она еще никогда не ездила верхом и через несколько прыжков почувствовала легкую тошноту. Но слава Богу, король остановился у подножия покрытого снегом крутого склона, зубчатые скалы резко поднимались вверх и немного защищали от поднявшегося вдруг ветра. Он развернул лошадь против ветра, осторожно взял ее ружье и направил его в сторону серн, в телесном существовании которых она все еще сомневалась. «Картонные серны!» — слышала она перед этим сквозь хихиканье. Издалека были слышны звуки цитры, ее указательный палец нажимал на спуск. Но выстрела не произошло.
Придворные льстецы баварского короля, стоявшие внизу, первыми увидели лавину, все сразу же вышли из своих ролей и с криками показывали вверх. То, что произошло что-то непредвиденное при этом приключенческом мероприятии, что-то катастрофически непредвиденное, поняли по тому, что одетые в ливреи слуги стремительно убежали, не заботясь о короле. Вся компания высоких господ рассыпалась, позабыв этикет и спасаясь от траектории схода лавины.
Ильзе Шмитц и Пьер Брис тоже смотрели наверх. Там, на расстоянии пяти-шести метров оторвалась большая снежная глыба, катилась устрашающе величественно вниз, она катилась вниз, прямо на них. Снег был мокрый и грязный, это отсюда было видно, и снежная стена, высотой в человеческий рост, ударила по лошади и всадникам. Виннету-Людвиг пришпорил лошадь. Ильзе, которая не вцепилась в храброго всадника, сорвало с лошади, и она грохнулась с двухметровой высоты на твердую промерзшую землю. Ружье она крепко прижимала к себе, лавина находилась еще в тридцати метрах от нее. Она ругалась и хотела встать на ноги. Лавина находилась еще в двадцати метрах от нее. Как только Ильзе сделала первый шаг, подвернутая лодыжка отозвалась болью. Десять метров. Может, сломала ногу, Ильзе сейчас не могла сдвинуться ни на шаг. Пять метров. Она изо всех сил звала на помощь. Три метра. Она бросилась на землю и легла плашмя, в наивной надежде, что снежная масса пронесется над ней. Один метр.
30
Господин Вурхтердингер из отдела сбыта, который изображал великого герцога Регенбургского, подвергался в течение всего мероприятия легким насмешкам со стороны всех участников. Он был самым тяжелым на подъем среди всех туристов, огромный живот выпирал из-под кольчуги. Фыркая и сопя, господин Вурхтердингер протопал весь путь до Шахена, он был довольно молчаливым, этот великий герцог, но ему тоже хотелось проявить гибкость, открытость, готовность работать в команде, подвижность и многое другое. Он остановился и оглянулся еще раз назад на сошедшую лавину. Он достал свой маленький цифровой фотоаппарат из-под кольчуги и сфотографировал мирный, белый пейзаж. Рогатые сани короля стояли как задрапированные на улице, обладатели ливрей и подхалимы в королевских синих одеждах удрали, другие участники мероприятия тоже уже были на пути в сторону Шахенхютте. Господин Вурхтердингер еще раз сфотографировал нетронутую белизну с рогатыми санями, затем он повернулся, чтобы пойти вслед за остальными.