— Мы создадим три линии нападения, — решил Еннервайн. — Первую направим на мясные магазины, вторую — на предприятия общественного питания, и третью — на частные домохозяйства. И тогда, как уже было сказано, нам потребуются помощники. Во-первых, эти помощники должны знать данную местность, во-вторых, надо, чтобы они могли моментально мобилизоваться. И в-третьих, такие, чтобы были привычны энергично действовать.
Клубы и объединения. Он хочет подключить клубы, подумала Мария. Гениально.
Еще 1 час и 57 минут до того, как часы начнут бить двенадцать.
— Остлер, — продолжил комиссар, — вы член общества по сохранения национального костюма и знаете там заправил. Выберете нескольких из них и отправьте во все мясные магазины городка. Расскажите владельцам истинную историю, скрывать ее все равно долго не удастся. И обеспечьте безопасность всех белых сосисок.
Остлер уже направился к двери.
— И расспросите каждого мясника и каждую продавщицу, — прокричал Еннервайн ему вслед, — не припомнят ли они, кому они сегодня продавали белые сосиски. Потом позвоните этим покупателям. И не составляйте протоколов. Промедление опасно.
Первая волна атаки под руководством коменданта Иоганна Остлера покатилась.
— Губер слушает.
— Говорит Остлер, уголовная полиция. Вы покупали сегодня в мясном магазине Каллингер белые сосиски?
— А вам до этого какое дело?
— В принципе никакого, фрау Губер. Но мы получили сигналы, что одна их этих сосисок отравлена, поэтому я настоятельно советую вам не есть их.
— Ну браво, у Каллингера теперь тоже нельзя покупать…
— Атцгорн слушает.
— Говорит Остлер, уголовная полиция, фрау Атцгорн. Вы покупали сегодня в мясном магазине Кернсдорф белые сосиски?
— Там они самые лучшие, господин Остлер, я уже положила их в кастрюлю варить. Мясник Моль делает очень хорошие сосиски, но чуть многовато приправ…
— Фрау Атцгорн!
— …к Каллингеру я больше не хожу, он в последнее время стал делать хуже, и птица у него уже не такая свежая, как раньше. После того как у Каллингера умерла жена…
— Фрау Атцгорн, позвольте вас прервать: мы получили сигналы, что одна из сосисок, которые вы купили у Кернсдорфа, отравлена, поэтому я настоятельно не советую вам…
— Губертина фон Роймонд. С кем я разговариваю? Откуда у вас мой номер?
— Говорит Остлер, уголовная полиция. Фрау Роймонд, извините за беспокойство, вы покупали сегодня в мясном магазине Бобердингер белые сосиски?
— О таких вещах я не забочусь, молодой человек. Это дело персонала. Всего доброго.
— Михаэль Бисчински слушает.
— Остлер, уголовная полиция. Вы покупали сегодня в мясном магазине белые сосиски. Я хотел бы только предупредить…
— Ойеееееееееееее! Гкк! Кх!
— Алло. Господин Бисчински! Что случилось?
— Хррк! Рееечх! Ярг!
— Господин Бисчински, вам плохо? Что с вами?
— Аааааг! Гааар! Кх!
— Алло! Вам нужна помощь?! У вас уже…
— Говорит Бисчински. Вы еще у телефона, господин Остлер? Небольшая шутка. Я это уже слышал. Я выбросил сосиски в мусорное ведро. Простите, пожалуйста!
Еще 1 час и 16 минут до того, как часы начнут бить двенадцать.
Остлер и выбранные очень быстро, хотя и целенаправленно, двадцать членов общества по сохранению национального костюма проделали большую работу, в течение получаса они обошли все мясные магазины городка, конфисковали сотни белых сосисок и предупредили большинство покупателей. Вторым объектом атаки были рестораны, пивные, пансионаты, закусочные и другие общественные заведения, где продавались белые сосиски. Еннервайн поднял на ноги обычные инстанции, так как возглавлял этот второй штурм обермейстер полиции Франц Холльайзен, хорошо знающий местность, ему подчинялись комиссар Шваттке и гаупткомиссар Штенгеле. Из-за большой плотности гостиниц и различных кафе и закусочных в курортном городке и сюда нужно было привлекать вспомогательные силы, они состояли из членов Союза стрелков, в котором Холльайзен был тренером. Холльайзен ни минуты не колебался, чтобы подключить сюда и почетного председателя Союза стрелков Тони Харригля. Но тот ломался.
— Почему я должен участвовать в том, что входит в обязанности полиции?
— У нас очень мало времени, Тони.
— Если это плохо кончится, то на моей политической карьере нужно будет ставить крест.