Я обошла дом. Потом, вымочив в траве ноги и подол сарафана, прочесала участок. И лишь выйдя через заднюю калитку, наконец нашла его. Он стоял на изгибе узкой тропинки, убегавшей к лесу, со всех сторон окруженный высокими ярко-розовыми соцветиями Иван-чая. Однако вряд ли замечал эту красоту.
— Ванечка, — робко позвала я, и он вздрогнул так сильно, что ему самому стало неловко за свою нервозность.
— Прости меня, я должна была вчера позвонить и предупредить.
— Да, твои родные были сильно удивлены внезапным исчезновением хозяйки дома. Чтобы не сказать резче.
— Я говорю не о них, а о тебе…
— Это может иметь какое-то значение? Уж не из-за того ли, что мы занялись разок сексом…
— Я не занималась сексом!
Он удивленно вскинул брови, и я продолжила сердито, достаточно сильно разозленная его словами, чтобы молчать:
— Я вообще никогда в жизни не занималась сексом ради секса. Не умею. Наверно, уж так устроена. Мне казалось, и ты относишься к тому, что между нами произошло, иначе. Да, видно, ошиблась…
— Знаешь, как называется этот цветок? — внезапно перебил меня он.
— Иван-чай, — отозвалась я, совершенно сбитая с толку столь резкой переменой темы.
— Нет, не этот яркий. Другой, маленький. Видишь, желто-синий? Его имя — Иван да Марья. Сказка есть такая. Юноша и девушка так любили друг друга, что, когда их захотели разлучить, обратились в цветок, лишь бы навсегда остаться вместе… — внезапно он шагнул ко мне и обнял так крепко, что мне стало трудно дышать. — Мне страшно, Машуня. Я никогда не думал, что могу так бояться. Но, наверно, это все равно уже не изменить… Я люблю тебя. Так сильно, что готов превратиться не то что в цветок — в репейник, лишь бы уж наверняка намертво прицепиться к тебе.
— Мне тоже страшно, Ванечка, — почему-то шепотом ответила я. — Любовь причинила мне столько боли, что я думала, это чувство уже никогда не придет… Оно и не пришло. Упало, как снег на голову.
— Как маленькая, но очень беспокойная женщина на руки ничего не подозревающего человека, мирно поднимавшегося по лестнице…
Мы рассмеялись, потом он потянулся, чтобы поцеловать меня…
— Фу, Машка! От тебя разит, как от пивной бочки! И где это ты так набралась вчера, хотел бы я знать? Уж наверняка не у родителя в доме!
Глава 13
Я понурилась, совершенно пристыженная.
— Пойдем, гулена. Будет нехорошо, если мальчик проснется в пустом доме.
— Ты прав, — со вздохом согласилась я. — Тем более что у меня к тебе есть весьма необычный разговор.
— Ты собираешься принимать душ и хочешь, чтобы я потер тебе спинку? — недоуменно поинтересовался Иван, когда я, затолкав его в ванную комнату, на полную отвернула кран холодной воды — как ни сильна во мне была паранойя, но даже сейчас я по привычке экономила кипяток, который грелся специальным электрическим котлом в подвале за мои кровные денежки.
— Не смейся надо мной, но это, по всей видимости, необходимая мера.
— Что ты там шепчешь?
— Не кричи! Иван, я должна передать тебе вот это, как прочтешь — уничтожишь, но пока не читай, послушай меня.
— Надеюсь, это любовная записка, а не неоплаченный счет за горячую воду? — он покосился на кран, который уже запотел от холода.
Я подавила нервный смешок.
— Помнишь, когда я свалилась с обрыва, ты спрашивал меня, одна ли я была там?
— Да, — он мгновенно подобрался.
— Ты был прав. Кто-то там был еще, потому что я не спотыкалась и не оступалась. Меня столкнули.
— Дальше, — глаза Ивана сузились, в уголках губ залегли резкие складки.
Я со вздохом обняла его и, находя в этой близости успокоение, почти на ухо пересказала всю свою несколько мелодраматическую историю.
— Дядя Веня хочет поговорить с тобой. Он думает, ты можешь что-нибудь знать… А потом… — я прижалась к нему еще крепче. — Они с отцом подозревают тебя, ведь нападения на меня начались с твоим появлением в доме… Не обижайся! — я вскинула голову, всматриваясь в его напряженное лицо.
— Я понимаю их. Сам, наверно, подумал бы так же. Это как минимум логично. Я должен съездить прямо сегодня. Тебе не надо на работу, сможешь побыть с Васей?
— Я хотела бы быть там с тобой…
— Спасибо, но, наверно, твой дядя Веня прав, и стоит сделать все самому.