Сделав заказ, мы продолжили начатую беседу. Вернее, это они продолжили, я по-прежнему предпочитала не открывать рот без крайней на то необходимости и от нечего делать принялась разглядывать посетителей. Среди них попадались весьма занятные типажи.
Неожиданно мой взгляд наткнулся на красивого испанца, который внимательно меня рассматривал. Смутившись, я быстро отвела глаза, но через какое-то время любопытство взяло верх, и я вновь взглянула в сторону мужчины. Тот по-прежнему смотрел на меня, а потом вдруг подмигнул и улыбнулся. Я невольно улыбнулась в ответ. Мне было лестно внимание парня, тем более что Наталья также сидела в зоне его видимости, и тот факт, что он предпочел заигрывать со мной, внушал пусть слабую, но все же надежду, что и я могу привлекать внимание мужчин.
Правда, веселью оказалось не суждено продолжаться долго. Мой молчаливый флирт не укрылся от внимательного взора Селиверстова и очень тому не понравился. Видимо, по его мнению, ничто не должно отвлекать меня от данного мне задания. Даже на такое пустячное проявление свободы я не имела никакого права.
Александр Константинович одарил меня таким взглядом, что я тут же вспомнила и свое место, и цель нашего визита на остров. И хотя соблазнение местных аборигенов в мои планы и так не входило, теперь я даже и думать об этом не смела. Пришлось демонстративно отвернуться от испанца и вперить свой взгляд в тарелку. Как говорится, от греха подальше. Кто знает, вдруг мне вообще не разрешено смотреть по сторонам.
И все же я недооценила наблюдательность господина Селиверстова – моя обида явно не укрылась от его взора. Наверное, именно поэтому он и решил «подсластить пилюлю», включив меня в общую беседу.
Я тяготилась внезапным вниманием. Во многом еще и потому, что не могла разгадать его природу. Как женщина, я Селиверстова не интересовала – это факт. В то же время тема его беседы оказалась далека от порученной мне миссии. Он расспрашивал меня о работе в журнале, о планах на будущее (как будто я могла планировать что-то дальше завтрашнего дня), о книгах, которые читала.
Наверное, вся эта информация должна была как-то помочь в создании плана по охмурению Карасика, но прямую связь мне никак не удавалось установить.
Поначалу у меня получалось ограничиться односложными ответами, но постепенно я втянулась в беседу и даже стала получать от нее удовольствие. Разговорчивая по природе, в последнее время я испытывала дефицит общения и теперь жадно ухватилась за возможность его компенсировать.
Селиверстов оказался очень интересным собеседником. Он умел слушать (редкое качество для людей его положения), умел рассказывать о себе без ноток превосходства и кичливости. Очень быстро я начала испытывать к нему искреннюю симпатию. Хотя и за версту видно, что парень далеко не так прост, как хочет казаться. Отдавая себе отчет в том, что подобные ему субъекты способны с легкостью расположить к себе любого и что за этой добродушной маской наверняка скрывается опасная личность, я все равно, как бабочка, летела на огонь.
Меня даже не смущало присутствие посторонних. Наталья с Павлом внимательно прислушивались к нашему разговору. Но я не переживала по этому поводу, так как выворачивать душу все равно не входило в мои планы. Мы беседовали о книгах, фильмах, музыке – о том, о чем обычно разговаривают малознакомые люди, желающие узнать друг друга лучше.
Очень скоро выяснилось, что точек соприкосновения у нас немного. Куда меньше, чем с тем же Карасиком. Я ничего не слышала об уважаемых Селиверстовым авторах. Он же, в свою очередь, в пух и прах разнес любимых мною писателей, фактически обозвав мои литературные предпочтения банальными и продиктованными веяниями моды. Не скрою, меня это задело, и я стала с жаром отстаивать свое право читать все, что пожелаю. В итоге, разойдясь не на шутку, в какой-то момент даже перешла опасную черту, намекнув собеседнику, что он просто сноб. Но, испугавшись, тут же прикусила язык. Как ни странно, гром не грянул, молнии не сверкнули. Селиверстов только усмехнулся. Похоже, моя горячность его забавляла. Точно так же, как веселят взрослого, умудренного опытом человека рассуждения подростка. Неожиданно это оказалось обидно. Конечно, правильнее всего в подобной ситуации было бы замолчать, но, видимо, особым умом я не отличалась, так как продолжала спорить и доказывать. Мне вдруг стало важно, какое впечатление я произведу на этого человека, захотелось вызвать его интерес и симпатию.