В начале второй мировой войны Советское правительство не разрешило чеченцам и ингушам создать свои национальные формирования. Призываемые чеченцы и ингуши направлялись в русские части поодиночке, где они, не владея языком, несли службу "немых солдат", а командиры частей заставляли их есть общую пищу со свининой, что было противно их религиозному чувству и всему образу воспитания. Это обстоятельство, помимо всех прочих политических условий, служило немаловажной причиной массового дезертирства чеченцев и ингушей из Красной Армии. Тогда Советская власть издала приказ отказаться от призыва их в армию, а находящихся уже в армии – освободить от службы. Это, конечно, вызвало большое разочарование, в первую очередь в чечено-ингушском офицерстве Красной Армии. По инициативе чеченца советского генерала Супьяна Моллаева, ингуша полковника Абадиева, майора Висантова, капитана Ахтаева и других Советское правительство разрешило Чечено-Ингушской республике набрать добровольцев. Таким путем за короткое время организовались две дивизии, одна из которых находилась при действующей армии Южного фронта. Это было после эвакуации Керчи. Командующий Южным фронтом маршал Буденный, делавший осмотр беспорядочно отступавшим частям из Керчи и Крыма, выставив в Краснодаре две дивизии друг против друга, одну только что прибывшую на фронт чечено-ингушскую, другую только что бежавшую из Керчи, говорил, обращаясь к русской дивизии: "Вот, смотрите на них, горцев, их отцы и деды под руководством великого Шамиля 25 лет храбро дрались и отстаивали свою независимость против целой царской России. Берите с них пример, как надо защищать Родину!"
Но ни действующая, ни запасная чечено-ингушская дивизии не были приняты на снабжение Красной Армии и даже не имели своего номера. Они на этот раз действительно были "дикими дивизиями". Обмундированы они были самой Чечено-Ингушской республикой, оттуда же получали и провиант. Ободренные льстивыми словами маршала, офицеры попросили Буденного принять чечено-ингушские дивизии в армию и, следовательно, вооружить их по-армейски (все вооружение этих дивизий состояло из одних шашек и из случайных винтовок самых разных систем). Многие из бойцов были босыми, так как домашние горские чувяки давно износились. Буденный обещал подумать. Пока Буденный думал, немцы переправились через Дон и чечено-ингушская дивизия была в том же виде, без всякой поддержки, брошена буквально под ураганный огонь немецких танков, стремительно рвавшихся к Сталинграду. Под Котельниковом, 4 августа 1942 года, немецкие танки прошли по трупам многих бойцов этой дивизии. Маленькая же часть попала в плен, другая, во главе со штабом, сумела вырваться из окружения и отступила. Но разгром этой дивизии вместе с разгромом целых корпусов и армий Южного фронта явился плохой аттестацией для всего чечено-ингушского народа.
Восстание Исраилова 1940 года
Когда, в связи с войной, усилилось существовавшее беспрерывно уже два десятка лет партизанское движение в горах Чечено-Ингушетии, Советская власть решила, что чеченцы и ингуши имеют связь с немцами. То обстоятельство, что теперь во главе антисоветского партизанского движения в горной Чечено-Ингушетии стали люди с большим образованием и политическим кругозором (это движение возглавлялось теперь юристом Майрбеком Шериповым и писателем Хасаном Исраиловым), дало НКВД повод строить свою лживую версию о том, что чечено-ингушским партизанским движением руководят немцы. Однако достаточно указать на тот общедоступный для проверки факт, что, находясь даже прямо у границ Чечено-Ингушской республики, немцы не перебросили в Чечено-Ингушетию ни одной винтовки, ни одного патрона. Перебрасывались только отдельные шпионы и большое количестж листовок. Но это делалось везде, где проходил фронт. Но главное – восстание Исраилова началось еще зимой 1940 года, т. е. еще тогда, когда Сталин находился в союзе с Гитлером.
Характерной чертой повстанческо-партизанского движения Чечено-Ингушетии за последнее десятилетие являлось то, что вместо бывших духовных авторитетов – мулл и шейхов – во главе его постепенно становились люди чисто светские и политически вполне разбирающиеся во всех тонкостях как советской колониальной политики на Кавказе, так и ее империалистическо-экспансивных устремлениях в мировом масштабе. Для карьеры советских и партийных сатрапов на Кавказе была открыта дорога при одном условии: при их безусловной, идейной и физической поддержке сталинской колониально-империалистической политики против собственного народа. Многие становились на этот гибельный для своего народа путь подлинной измены и коллабораций, что в конце концов не спасало их от собственной гибели. Советская власть в этом отношении ценит свои кадры совершенно также, как ее разведка исчерпавшихся агентов: высасывает из них весь сок, а останки сжигает, чтобы не оставить следов для контрразведки.
Но находились и такие, которые, сознательно отказываясь от соблазнительных перспектив иллюзорной личной карьеры, становились во главе общенационального, беспримерно тяжелого, а в глазах многих и безнадежного дела борьбы за свободу своего истерзанного и погибающего народа. К категории таких молодых национальных вождей чечено-ингушского народа и принадлежали Хасан Исраилов и Майрбек Шерипов.
Хасан Исраилов родился в 1910 году в селении Нашхой Галанчожского района Чечни. В семье из шести братьев он был самым младшим. В 1929 году он окончил в Ростове-на-Дону среднюю школу. В том же году, уже будучи комсомольцем, вступил в ряды ВКП(б). Но активно в политических делах не участвовал и целиком посвятил себя творческой деятельности в области художественной литературы, к которой он имел не только личную страсть, но и большое призвание. Писал преимущественно стихи и пьесы. В силу своей профессии и внутренней потребности рассказать внешнему миру правду (насколько это возможно при советских условиях) Исраилов сделался постоянным корреспондентом московской "Крестьянской газеты". Но статьи Исраилова в "Крестьянской газете", сильные по аргументации и резкие по духу, имели только одну тему: как местные советские и партийные вельможи грабят чеченский народ. Под видом защиты общесоветских законов от местных исполнителей Исраилов умело критиковал эти самые законы на конкретных примерах и людях. Конечно, такая "писательская карьера" не могла быть успешной и безнаказанной. До того, до чего не додумались в Москве, додумались местные чекисты: весной 1931 года Хасан Исраилов был арестован и "за контрреволюционную клевету", "за связь с бандой" и осужден на 10 лет. Через три года, после энергичного вмешательства "Крестьянской газеты" и после того, когда выяснилось, что некоторые из чиновников, которых Исраилов критиковал как "грабителей и взяточников", оказались ими и на самом деле, Исраилов был освобожден и даже восстановлен в партии. После своего освобождения Исраилов уехал в Москву на учебу в Коммунистический университет трудящихся Востока имени Сталина (КУТВ). Этим временем вышли две книги его художественных произведений, написанных в тюрьме.
Но Исраилов постепенно отходит от поэзии и переходит к активной политической деятельности. Уже будучи в Москве, совместно с другими чечено-ингушскими работниками, он подает заявление Советскому правительству, что продолжение нынешнего курса советской политики неминуемо приведет к развязке всеобщего народного восстания, поэтому Исраилов и его друзья требуют смены курса и снятия с постов первого секретаря обкома ВКП(б) Егорова и народного комиссара внутренних дел Раева. Советское правительство пересылает заявление для "проверки" на место. "Проверка" кончается обычным результатом: арестом Исраилова и его друзей. Когда же в начале 1939 года Раев и Егоров были арестованы как "враги народа", Исраилова освобождают.