За окном давно стемнело, и город погрузился в сумрак, а небо накрыло облаками, и оно стало похожим на черничный бисквит с творожной пропиткой из кучерявых облаков. Я поднялась в свои апартаменты над магазином, используя лестницу, идущую от помещения с надписью «только для персонала». Забавно, но многие принимали ее за уборную.
Когда букинистическим управляли родители, мы сдавали мою нынешнюю квартиру туристам, а сами жили в большом доме с лужайкой и садом. И хотя я уже несколько месяцев была полноправной хозяйкой двух этажей, от тишины часто становилось все еще не по себе. Хотелось пригласить подруг, но наше общение сошло на нет несколько лет назад. Сначала в Нью-Йорк уехала Таша, и хотя мы все когда-то собирались поступить так же, за своей мечтой последовала лишь она. Без веселого нрава нашей заводилы общение как-то быстро развалилось. Как будто Таша была тем самым клеем, который скреплял нашу дружбу. Потом вышла замуж Патрисия – и стала одной из тех домохозяек, которые готовят обед из трех блюд на каждый прием пищи, развозят детей в разные школы и полностью отдаются заботе о других. Ее новые подруги обсуждали семейную жизнь, организацию праздников и проблемы, находящиеся вне моего понимания. В этом дивном новом мире мне просто не нашлось места. Уиллоу из нашей фантастической четверки покинула Силикон-Грейс последней, но мы изредка списывались с ней и делились новостями. У нее была большая ферма в провинции Австралии, и фотографии Уиллоу со случайно забредшими на ее участок кенгуру часто поднимали мне настроение.
Оглушительная тишина моего нового жилья почти настаивала, чтобы я завела кота или собаку, но им нужно тепло и внимание, которое, я, кажется, пока не была готова дарить.
Вместо того чтобы лечь спать, я принялась структурировать свои догадки и эмоции относительно происходящего. Это помогало обходиться без психотерапевта и сохранять некое подобие веры в лучшее. Кроме того, из моих выводов потом получались отличные эпизоды для новых романов.
Я устроилась за рабочим столом, и в голове, словно на карусели в парке аттракционов, замелькали одни и те же резвые лошадки мыслей. Что будет после того, как я передам полицейским записку? В кино ее обычно аккуратно помещают в пакет для улик и отдают специалисту-криминалисту для снятия отпечатков и следов ДНК. Позволят ли мне, как в любимых сериалах, стать внештатным консультантом? Помещение будет пахнуть хлором и формальдегидом, в руках эксперта замелькают разноцветные реагенты, чтобы сотворить чудо. Резкий белый свет придаст чертам лица особую, медицинскую бледность…
Или, может быть, меня просто позовут дать показания? Я приду в участок и рассмотрю фотографии, собранные с места преступления. Они будут помечены опознавательными табличками с номерами.
Я начала фантазировать, как смогу найти то, что пропустили офицеры, замечу какую-то несостыковку и укажу им на досадный промах… Всю ночь мне снились вспышки камер, оградительные бело-красные ленты, напоминающие рождественские леденцы, и таинственная неизвестность в кустах. За листьями кто-то прятался, но сколько бы я ни старалась, никак не могла рассмотреть даже смутный силуэт или его очертания. А когда во тьме блеснули зловещие глаза, я проснулась со сбившимся дыханием. Оказалось, я задремала прямо на блокноте, за столом. Спина и ноги затекли, и я дала организму немного времени восстановить нормальный кровоток. Перед тем как открыть магазин, я решила зайти в полицейский участок, расположенный на той же улице.
Глава 2. Птицы, слежка, двое разгневанных мужчин
В воздухе, в золотистых лучах солнца летали мелкие пылинки и даже белые зонтики отцветших одуванчиков. На рабочие столы полицейских падали витиеватые узоры от тени растений, высаженных за окном участка, и превращали помещение в подобие тропических джунглей. Один из сотрудников – он, кстати, когда-то учился со мной в школе, – с покрасневшим носом, громко чихал и без стеснения заливал в ноздри и глаза разные капли, запрокинув голову. В прошлом он был моим одноклассником по кличке Лентяй Шеп, а ныне – помощником шерифа, Шепардом Морганом. Он взялся за ум только в конце старшей школы и, резко повзрослев, исправил оценки.
Сейчас я его очень уважала, ведь он оказался единственным, кто не хохотал над моим рассказом. Возможно, Шеп сохранил серьезное выражение лица из вежливости, а может, потому, что у него из глаз и так лились слезы – но это хотя бы не от дикого смеха. А вот начальник моего бывшего одноклассника смотрел на меня со смесью досады и пренебрежения. Крупный уважаемый мужчина, со стереотипными усами в стиле Супер Марио, брызнул в воздух слюной, когда закончил заходиться в приступе дикого смеха.