Плечи его поникли, как под непосильным бременем.
— Всё, что я делаю, я делаю, чтобы не допустить этого, Гордиан. Подумай об этом и сравни с той мелкой, незначительной несправедливостью, которую причинил тебе Милон, продержав некоторое время взаперти. Ты желаешь возмещения ущерба? За этим ты пришёл? Или же ты способен охватить взглядом общую картину и выделить главное? Завтрашний суд решит нечто большее, нежели судьба Милона. Завтрашний суд решит судьбу республики. И если для спасения республики необходимо скрыть правду — значит, правду надо скрыть. И если для спасения республики должны слегка пострадать ты и твои близкие — значит, ты и твои близкие должны слегка пострадать.
Он снова поднял голову и открыто взглянул мне в лицо.
— О, красота слов, заключённая в них сила! — передразнил я. — Будь прокляты боги, даровавшие нам искусство красноречия; и будь прокляты люди вроде тебя — умники, у которых хватает изворотливости извращать такие понятия, как свобода и справедливость! Увидим, кто из нас прав, Марк Цицерон. Что до незначительной, как ты выразился, несправедливости, которую причинил мне Милон, то всёму свой черёд. После того, как суд завтра вынесет Милону приговор, дойдёт и до этого.
Я повернулся, собираясь уходить, но тут мой взгляд упал на Тирона, который за всё время ни разу не поднял на меня глаз.
— А ты знал, Тирон?
За Тирона ответил Цицерон.
— Нет. Мы с Милоном никогда не говорили об этом в его присутствии. Тирон слишком хорошо к тебе относится и мог бы всё погубить. Даже я не удержался и написал ту записку твоей жене. А Тирон наверняка наделал бы ещё больших глупостей.
Я смотрел на Тирона, который по-прежнему упорно избегал моего взгляда.
— Значит, ты и его обманул. Охотно верю. Тирон, в отличие от тебя, не умеет притворяться. Его изумление и радость, когда он увидел нас, ковыляющих по Фламиниевой дороге, были искренни. Но посмотри на меня, Тирон! Ты же наверняка что-то заподозрил. Кому, кроме Милона, было выгодно наше исчезновение? Как мог Цицерон ни о чём не знать?
Тирон наконец-то поднял на меня глаза. Он закусил губу и вид имел довольно жалкий.
— Раз или два мне приходило такое в голову, но я никогда не спрашивал. Думаю, я просто не хотел знать. Да и без того было о чём думать.
— Скажи мне одну вещь, Тирон. Но только честно. Скажешь?
Тирон кивнул.
— Эта речь в защиту Милона — она и вправду так хороша? Или Цицерон уверяет так из тщеславия? Сам ты как думаешь?
— Правду, Гордиан?
— Да.
— Эта речь… — Тирон вздохнул. — По правде говоря, эта лучшая речь Цицерона. Это вообще лучшая речь, которая когда-либо произносилась в суде. И если Милона вообще возможно спасти, эта речь его спасёт. Она заставит судей рыдать. Вот тебе чистая правда, Гордиан. Это будет самая громкая из побед Цицерона.
Совсем не это я хотел услышать. Да смилуются над нами боги, подумал я, выходя из кабинета. По дороге домой в голове у меня крутились слова Цицерона. Конечно же, всё, что он говорил, было полнейшей чушью; но некоторые фразы казались бессмысленнее остальных. Как это он сказал? «Я мог бы упирать на то, что формально ни Милон, ни кто-либо из его людей не может считаться виновным в смерти Клодия… Уверен, что проведённое тобою расследование полностью это подтверждает… Чтобы доказать полнейшую невиновность Милона, надо представить суду более убедительный мотив его действий…» Что он хотел этим сказать? Я уже почти жалел, что заговорил о своём похищении. Возможно, мне следовало притвориться, постараться выведать… а, что сейчас толку думать. Всё равно ничего уже не изменишь. Да он, скорее всего, и не имел в виду ничего. Просто пытался поколебать мою уверенность, сбить с толку, запутать словесами. Банально морочил голову — как будет морочить её завтра судьям.
Глава 32
Утром четвёртого и последнего дня суда над Милоном я проснулся от щебета птиц. За ночь в саду распустились новые цветы, и теперь повсюду порхали бабочки и деловито жужжали пчёлы. Мелькнула мысль махнуть на всё рукой и остаться дома. В самом деле, почему бы не провести этот день, наслаждаясь теплом апрельского солнца и благоуханием цветов? Я почти поддался соблазну; но укоризненные глаза поверженной Минервы напомнили мне о важности того, что произойдёт сегодня на Форуме.