Я улыбнулся.
— Так говорит Метон. Думаю, Помпей с ним бы не согласился.
— Помпей уничтожил пиратов и завоевал Восток.
— Да, — кивнул я, — и назвал себя Магн — Великий. Совсем как Александр. Как я сейчас сказал, порой, когда два человека хотят одного и того же…
— Ты хочешь сказать, что и Цезарь, и Помпей оба хотят быть Александром Великим?
— Да, пожалуй, можно и так сказать. А двух Александров Великих быть не может. Мир для этого слишком тесен.
— Но разве оба они не служат сенату и народу Рима?
— Формально да. Свои должности и позволение набирать армию они получили от сената и войны вели именем сената. Но иногда слуги становятся сильнее хозяев. Пока что спасение республики состоит в том, чтобы два полководца сдерживали друг друга — ни один из них не может стать сильнее другого из опасения, что тот воспротивится. Кроме того, было ещё одно обстоятельство, которое гарантировало равновесие.
— Что Помпей женился на дочери Цезаря?
— Да, на Юлии. Думаю, они и правда любили друг друга. И этот брак примирил соперников. Для такого патриция, как Цезарь, узы родства — это всё. К тому же в своё время соперников было трое. Был ещё и Марк Красс.
— Тот, чьим рабом когда-то был Метон? Это ведь Красс разбил восставших рабов, которыми командовал Спартак, да?
— Верно. Но при всём при том он не был блестящим полководцем. Зато сумел нажить огромное состояние. Стал самым богатым человеком в мире. Красс, Цезарь и Помпей заключили союз, который назвали триумвират. На какое-то время это помогло. Стол, у которого три ножки, устойчив.
— Но стол, у которого две ножки…
— Рано или поздно упадёт. Красс погиб на востоке, в Парфии прошлой весной. Он возомнил себя равным Александру Великому и пытался доказать это всему миру, завоевав те самые земли, которые в своё время завоевал Александр. Конница парфян разбила его наголову. Они убили его самого, его сына, и сорок тысяч римских солдат вместе с ними. Парфяне отрубили Крассу голову и поднесли своему царю. Так что один сдерживающий фактор долой.
— И из троих осталось двое.
— Но, по крайней мере, это были двое породнённых. А потом Юлия умерла при родах, и с её смертью распалась всякая связь между ними. Теперь ничто не мешает им схватиться друг с другом. Рим замер, как ёж, который смотрит, как в небе кружат два орла, готовые биться за то, кто из них первым схватит его, чтобы съесть.
— Никогда ещё не слышала, чтобы Рим сравнивали с ежом. — Диана снова запрокинула голову, глядя на звёзды. — А есть созвездие ежа, папа?
— Не думаю.
— Ладно, про Цезаря и Помпея Великого я поняла. Но как это связано с Клодием и Милоном?
— Цезарь и Помпей — орлы, кружащие высоко в небе, над горами и морями. Клодий и Милон — волки, рыщущие по земле. Они бьются за Рим — не за земли, что под властью Рима, а за сам город. Их поле боя — не далёкие горы и моря, а римские холмы и берега Тибра. Они не сражаются в битвах, а устраивают бунты на Форуме. Воюют не с варварами за землю, а друг с другом за должности — потворствуя, запугивая, подкупая тех, кто имеет право голосовать, устраивая проволочки, добиваясь отсрочки выборов, пускаясь на любые уловки, лишь бы обойти друг друга.
— Милон отстаивает интересы родовитых, давно разбогатевших семей, наиболее консервативной части сенаторов — всех тех, кто называет себя «лучшими людьми». Эти лучшие люди поддерживают Помпея, так что не удивительно, что в Риме Милона считают его союзником.
— А вот Клодий, несмотря на то, что сам из патрициев, всегда опирался на плебеев. В армии он подбил солдат на мятеж против командира, который был не кем иным, как мужем его родной сестры. Когда его избрали трибуном, он пообещал провести закон о бесплатной раздаче казённого хлеба и сдержал обещание, добившись для этого присоединения Кипра. Клодий защищал интересы простых воинов, крестьян, городской бедноты. А они в ответ поддерживали его на выборах — порой своими голосами, а чаще кулаками. Чернь любила его. А «лучшие люди», соответственно, ненавидели.
— И вот тут мы возвращаемся к Цезарю — ещё одному патрицию, стремящемуся заручиться поддержкой простых людей. Время от времени он и Клодий оказывались на одной стороне и оказывали друг другу услуги, большей частью за спиной избирателей и сената. Ничего удивительно, что их стали считать союзниками — Цезарь и Клодий против Помпея и Милона. Два великих полководца воюют за власть Рима над миром; а дома у каждого есть свой, не столь великий союзник, каждый со своей бандой, готовой воевать за власть в самом Риме.