— Вообще-то он не отказывался. Как и Гипсей и Сципион, он просто не стал выходить из дому.
Пока мы разговаривали, тень успела переместиться в мою сторону. Почувствовав, что стало холоднее, я передвинул стул, чтобы оставаться на солнце.
— А что слышно насчёт Милона?
— Идёт слух, что он тайно вернулся в Рим и забаррикадировался в своём доме. Мол, потому на крыше и стоят лучники — часть его охраны. Но с таким же успехом он мог поручить им охранять дом в своё отсутствие — особенно если замышлял убить Клодия. Понимал, что сторонники Клодия захотят сжечь дом, вот и позаботился об его охране. А некоторые считают, что он удалился в добровольное изгнание — в Массилию или куда-нибудь ещё.
— Вполне возможно, — заметил я. — Консульства ему теперь не видать, как своих ушей, даже если удастся провести выборы — да и когда их ещё удастся провести. А без консульства Милон конченный человек. Чтобы привлечь избирателей на свою сторону, он истратил уйму денег на устройство гладиаторских боёв и прочих зрелищ; а ведь он далеко не так богат, как Помпей, Цезарь или тот же Клодий. Он поставил на консульство всё, а теперь у него не осталось никаких шансов. Так что изгнание для него и вправду единственный достойный выход.
— Но зачем же ему было убивать Клодия, если это значило загубить собственное будущее?
Голос исходил от статуи Минервы. Я поднял голову. Богиня-девственница возвышалась перед нами с копьём, чьё остриё смотрело в небо, в одной руке и щитом в другой. На плече её сидела сова, а у ног свернулась змея. Тень от шлема падала на глаза. В свете полуденного зимнего солнца краски выглядели на удивление естественно, и лицо казалось живым. На мгновение мне показалось, что сама богиня вступила в нашу беседу.
В следующий миг наваждение развеялось — из тени портика шагнула Диана. Она прислонилась к пьедесталу и положила ладонь на змею.
— Хороший вопрос, Диана, — кивнул я. — Зачем Милону было убивать Клодия, если это навлекло на него такую ярость и свело на нет все шансы на избрание?
— Мало ли, — пожал плечами Эко. — Может, не ожидал, что дело примет такой оборот. Или всё вышло случайно. Или же это Клодий напал, а Милон лишь защищался.
— Можно, я посижу тут с вами? — не дожидаясь ответа, Диана придвинула себе складной стул и уселась. — Брр! — она поёжилась и плотнее запахнула плащ. — А холодно.
— Здесь солнце, сейчас согреешься.
— И это ещё не всё, — продолжал Эко. — Поговаривают, что Милон задумал государственный переворот, и убийство Клодия — это только начало. Мол, у него по всему Риму склады оружия — у тех лучников на крыше стрел, должно быть, и вправду хватило бы на целую армию, если они сумели отразить натиск такой толпы; и теперь Милон рыщет по всей округе, собирая войско, чтобы вести его на Рим.
— Новый Катилина? — удивился я.
— Вроде того. Только на этот раз Цицерон будет сторонником, а не врагом.
— Цицерон последний, кто станет поддерживать любую затею, которая хоть отдалённо напоминает переворот — даже если это затея его доброго друга Милона. Хотя в такое время ручаться нельзя ни за что.
— И ещё одно. Вчера, пока толпа хозяйничала на Форуме, сенаторы-патриции собрались где-то здесь на Палатине и назначили интеррекса.
— Я правильно понял? Интеррекса, который назначается, если республика почему-либо осталась без консулов? Скажем, если оба консула умерли или убиты до конца года…
— Или если год начался, а выборы не состоялись. Да, всё верно.
Перехватив непонимающий взгляд Дианы, я объяснил.
— Интеррекс — это, по сути, временная магистратура. Он назначается сенаторами-патрициями и должен управлять республикой и обеспечить проведение выборов. Через пять дней его сменяют, назначают нового и так далее — пока не будет избран постоянный магистрат. Интеррекса сменяют каждые пять дней для того, чтобы он не успевал слишком уж свыкнуться с должностью. Вообще-то, сенату следовало сделать это ещё в начале января, когда истёк срок пребывания в должности прежних консулов; но тут уж постарались сторонники Гипсея и Сципиона. Они были уверены, что на выборах всех обойдёт Милон, вот и препятствовали назначению интеррекса как могли. Нет интеррекса — нет выборов. Что ж, теперь выборы состоятся, и прекратятся эти дурацкие разговоры о назначении диктатора.
— Во всяком случае, не в ближайшие пять дней. Ты забыл, папа: первый интеррекс не может провести выборы. Только начиная со второго.