Милон также был новичком. И если он станет консулом, это будет второй новичок после Цицерона, добившийся высшей должности в республике.
— Что ж, Эко, ты прав. Думаю, они ощущают себя членами весьма элитного общества, состоящего из них двоих. Они сумели возвыситься над своим происхождением…
— И теперь могут поглядывать свысока на таких, как мы с тобой.
— И при этом оба они чужаки среди знатных, привилегированных семей, чьим отпрыскам на роду занимать высокое положение…
— Вроде их общего врага Клодия.
— Или Помпея, — кивнул я. — Или Цезаря.
— И это даже лучше, что Цицерон и Милон так не похожи внешне. Каждый из них — второе я другого.
— Второе я? Неотделимое от первого, ты хочешь сказать? Что ж, Цицерон действительно твёрдо решил не отрекаться от Милона, даже рискуя вызвать недовольство толпы. Или Помпея, если уж на то пошло.
— Как многим он готов рисковать — вот в чём вопрос.
За своё решение пойти на созванное Целием контио мне некого винить, кроме себя.
Народу собралось даже больше, чем вчера. Известие о том, что у дома Лепида произошло настоящее сражение, заставило множество людей покинуть свои дома и отправиться на Форум. Как я уже говорил, в час беды инстинкт велит римлянам собраться вместе и внимать речам предводителей.
Благодаря телохранителям, расчищавшим нам путь, мы сумели пробиться к самой платформе. Я всматривался в лица окружающих, пытаясь угадать настроение толпы. Насколько я мог судить, сегодня на Форуме собрались люди зажиточные. Я заметил нескольких, одетых в тоги из дорогой шерсти; таких сопровождали телохранители и клиенты.
Подтолкнув меня локтем, Эко незаметно указал на одного из таких богачей, стоящего в нескольких шагах.
— Торговец, — тихонько сказал он.
— Банкир, — возразил я — просто так, из духа противоречия.
— Сторонник Милона?
— Скорее, противник Клодия. И больше разозлён сожжением Порциевой базилики, чем Гостилиевой курии.
Эко кивнул.
— На сторону Милона его привлекает то, что Милон спас Лепида.
— Должно быть, надеется, что кто-то сделает для него то же самое, если толпа нападёт на его дом.
— По-твоему, он думает, что Милон — это тот, кто ему нужен?
— Может, он затем и пришёл сюда, чтобы определиться.
Большинство же собравшихся, судя по одежде, отличались куда более скромным достатком — лавочники, ремесленники, а то и просто свободнорожденные работники чужих мастерских. Один такой стоял совсем рядом — хмурого вида человек в явно поношенной тоге, сопровождаемый одним-единственным рабом.
— Похоже, в случае чего этому терять меньше, чем нашему гипотетическому банкиру.
— В случае чего, у него и останется меньше. Пожар в его инсуле сделает его нищим.
— Ну, голодать-то ему не придётся. Стараниями Клодия ему гарантирован кусок хлеба.
— Такие люди ждут от государства не столько дарового хлеба, сколько порядка и стабильности. В стабильности и порядке он заинтересован не меньше нашего гипотетического банкира.
— Думаешь, он за этим сюда пришёл? За стабильностью и порядком?
— В конце концов, почему бы и нет?
— А вот мы сейчас узнаем. — И потянув меня за руку, Эко направился к объекту нашего спора — к вящему изумлению наших телохранителей, вынужденных с трудом пробиваться за нами.
— Гражданин, — обратился к нему Эко, — мы, кажется, знакомы?
Человек внимательно посмотрел на него.
— Нет, не думаю.
— А мне кажется, вечерами мы сиживаем в одной таверне.
— В «Трёх дельфинах»?
— Да. Уютное местечко. Помнится, как-то раз мы славно подшутили над тем странным малым, что там работает.
— Гай его зовут. — Хмурое лицо прояснилось. — Да уж, он парень с придурью.
— Ну и, конечно… — Эко поднёс ладони к груди, изображая пышные женский бюст.
— Дочка трактирщика. — Человек широко ухмыльнулся. — Младшенькая. Про которую отец думает, что она всё ещё девственница.
Эко тихонько толкнул меня ногой. Рыбка была на крючке. Расположить к себе незнакомца — трюк, которому Эко научился у меня, и теперь любит прихвастнуть перед наставником своим умением. Я заметил, как он бросил быстрый взгляд на руки с загрубевшими, потрескавшимися пальцами и въевшейся под ногти красной краской.