На стуле у окна восседала Семпрония, набросив на плечи красное одеяло. Волосы, всё ещё не уложенные в причёску из-за траура, сегодня, однако, были стянуты на затылке и спадали сзади, почти касаясь пола. Взгляд, которым она меня встретила, был так же холоден, как февральский день за окном.
Фульвия стояла на фоне окна. Из-за бьющего в глаза яркого света я в первый миг увидел лишь тёмный силуэт, но тут она шагнула к матери, и я смог разглядеть её лицо. Моё первое впечатление полностью подтвердилось. Моложе Клодии лет на десять и не красавица; но и не из тёх, кого можно назвать невзрачной. Что-то в выражении её глаз наводило на мысль, что эта женщина себе на уме.
Фульвия села на другой стул рядом с матерью. Больше никаких сидений в комнате не было, так что мне пришлось стоять.
— Клодия говорит, ты умный человек, — сказала Фульвия вместо приветствия, окидывая меня оценивающим взглядом. — Думаю, ей виднее.
Я лишь пожал плечами, не зная, считать ли это комплиментом или оскорблением.
— Мне известно, что последнее время ты бываешь у Цицерона. — Она не сводила с меня взгляда.
— Последнее время — нет.
— Я имею в виду, с тех пор, как убили моего мужа.
— Да, я бывал у него несколько раз. Откуда ты знаешь?
— Скажем так, я унаследовала глаза и уши моего мужа.
И переняла его непроницаемость. Даже сейчас, глядя на Фульвию, я не мог с уверенностью сказать, был ли её горестный вопль в ту ночь работой на публику, или же она действительно на миг позволила своему горю вырваться наружу. В поведении сидящей передо мной молодой женщины не чувствовалось никакой скорби. О, разумеется, она была одета в чёрное; но тем её траур и исчерпывался. Клодия с её припухшими, покрасневшими глазами и распущенными волосами куда больше походила на безутешную вдову. А Фульвия… Фульвия, скорее, напоминала наследницу, которая, не проливая понапрасну слёз, принимает на себя управление имуществом усопшего.
— Не пытайся разгадать мои планы, — сказала Фульвия, — перехватив мой взгляд. — Я не собираюсь разгадывать твои. Меня не интересуют твои дела с Цицероном. И мне не нужно от тебя ничего такого, что нарушило бы твои обязательства по отношению к нему или к Милону. — Я протестующе поднял ладонь, собираясь возразить, но она продолжала, не замечая моего жеста. — То, что Милон убил моего мужа, известно и так. Тебя я прошу узнать другое.
— Что же?
Впервые с начала разговора Фульвия замялась. На лбу пролегла морщинка, губы едва уловимо дрогнули.
— Есть один человек — он был другом моего мужа. Он и мой друг… давний друг. Он предлагает помочь мне… в том, чтобы добиться суда над Милоном. И мне его помощь нужна. Вот только…
— Только что?
— Я не уверена, что могу ему доверять.
— Как его зовут?
— Марк Антоний. — Она подняла бровь. — Ты знаешь его?
— Нет.
— Но ты сейчас так посмотрел…
— Я слышал о нём. Один из приближённых Цезаря… да теперь припоминаю. Я встретил его в ту самую ночь, когда шёл от твоего дома. Он ещё сказал, что знает моего сына. Мы перекинулись несколькими словами.
— Только несколькими?
— Он спросил, правда ли, что говорят. Про Публия Клодия. Я сказал, что да, правда.
Семпрония шевельнулась на стуле, плотнее запахнувшись в одеяло. Неужели у Фульвии тоже когда-нибудь будут такие же жёсткие черты?
— И что же он?
— Его лица я разглядеть не мог — было темно. Но голос у него был грустный. Он сказал что-то вроде: «Бедный Публий. Значит, он мёртв, к худу это или к добру». Потом он пошёл дальше.
Фульвия повернула голову и стала смотреть в окно на Капитолийский холм вдали.
— Он был здесь, — заговорила Семпрония. — Но Фульвия не смогла его принять… она никого не принимала. Он поговорил с мужчинами в большой комнате и ушёл. Итак, мы точно знаем, что в ту ночь Антоний был в Риме.
— Да, — сказал Фульвия, всё ещё глядя в окно. — Но где он был в день перед этим?
— Ты подозреваешь, что он замешан в убийстве твоего мужа?
Вместо Фульвии ответила Семпрония.
— Да года не прошло с тех пор, как он пытался убить Публия своими руками!
— Мама преувеличивает, — сказала Фульвия, отведя взгляд от окна.
— Это называется преувеличивать?
— О чём это вы? — спросил я.
— Неужели ты ничего не слышал? — спросила Фульвия. — Я-то думала, что эта история облетела весь Рим — такая соблазнительная сплетня. Очевидно, раз в кои-то веки люди придержали языки. Впрочем, там была всего лишь случайная перепалка между двумя старыми друзьями.
— Если бы Антоний тогда его догнал, перепалкой бы не кончилось! — убеждённо заявила Семпрония.