– Ну конечно! Я сглупил, не подумав об этом.
– Словом, пока вы были в отъезде, я отправился на станцию и повторил ваш фокус.
– И, полагаю, назвали другую вымышленную книгу?
– Нет, вдали от больших городов одна история предпочтительнее двух. Я объяснил, что один мой друг потерял экземпляр «Скорби сатаны» и очень хотел бы вернуть его. Один носильщик отправил меня к другому, и тот другой сообщил мне, что нашел в поезде экземпляр книги под названием «Бессмертие».
– Но книги с таким названием нет.
– Знаю. Их могло быть много, но нет ни одной. Вскоре выяснилось, в чем дело. Проследить ход мыслей носильщика я так и не сумел, однако он отнес книгу домой, своей жене, и я ничуть не удивился, когда она показала мне проповедь Момери «Бессмертие». По-видимому, жену носильщика она разочаровала, поскольку та без сожалений рассталась с находкой.
– Но есть ли у вас причины полагать, что это та самая книга, которую мы ищем?
– Есть. Множество пометок на полях, а также восклицательных и вопросительных знаков убедили меня, что это издание побывало в руках Бразерхуда. И конечно, теперь нам нужна только ваша копия шифра, чтобы прочитать письмо.
– Молодец. Пойдемте сразу же наверх. Мне надо немедленно найти письмо, хотя я не уверен, что получится. С горничной, которая убирает мои комнаты, я веду нескончаемую игру: почему-то ей кажется, что с бумагами легче иметь дело, если они собраны в высокую стопку, а не разложены повсюду. Каждое утро я раскладываю их, и каждое утро они неизменно оказываются вновь в стопке. – К тому времени они вошли в комнату Ривза. – Посмотрим… это налоговые бумаги, это от моей тетушки, это от того человека… Так, что это? Нет-нет… не может быть… чтоб мне провалиться! Оно, похоже, исчезло.
– А вы уверены, что не клали его в карман?
– Вряд ли… нет, и в кармане тоже нет. Вот, посмотрим еще раз… Знаете, это выглядит чертовски странно, потому что я изучал шифр не далее как прошлой ночью.
– А теперь он исчез. Больше ничего не пропало?
– Насколько я могу судить, нет. Ну, знаете, это уже слишком! Сначала у меня был шифр без ключа, а теперь есть ключ без шифра.
– Такова жизнь, – высказался Гордон.
– А это что? «Держаться и оно мысли…» А, прекрасно! Смотрите, я воспользовался для расшифровки не имеющей к ней никакого отношения чудовищной книгой «Формирование характера». При этом я открывал все требуемые страницы и подчеркивал найденные слова. Значит, и старина Ватсон еще на что-то годится. Погодите минутку… да, именно. Ну что, готовы? Слово «держаться» – пятое в седьмой строчке на восьмой странице. А что на этом месте у Момери?
– Там «вы». Очень похоже на начало письма.
На этот раз работа над расшифровкой прошла более плодотворно. Когда процесс завершился, Кармайкл взял половину листа, слова на котором сложились в предложение: «Вы непременно погибнете, если решите отступиться от своей веры».
– Да, – задумчиво произнес Гордон, – слишком гладко для простого совпадения. Значит, вот какое сообщение – что это, угроза или предостережение? – прислали Бразерхуду, и старина Бразерхуд расшифровал его, очевидно, по своему экземпляру Момери, но никакой пользы из этого знания извлечь не успел. Теперь мы знаем, о чем говорится в письме, вот только это мало что нам дает.
– Полагаю, письмо означает, – заметил Кармайкл, – что Бразерхуд пообещал что-то предпринять, а потом решил пойти на попятный.
– Вполне возможно, – согласился Ривз.
– А почему «возможно»? Что еще могут значить эти слова?
– О, даже не знаю… Разумеется, не знаю, в том-то и дело. Как говорит Гордон, это мало что нам дает.
– Само по себе – да, – согласился Кармайкл. – И в то же время случайным образом обеспечивает нам еще одну улику.
– Это какую же? – спросил Гордон.
– Скажу в другой раз. Позвольте, пора обедать. Идемте вниз.
И лишь внизу он объяснил, что имел в виду:
– Еще одна улика – исчезновение шифра. С ним дело обстоит не так-то просто – конечно, если я не ошибся.
Глава 11. Похороны и вигилия
– Не вполне понимаю вас, – признался Ривз, когда они сели за стол.
– Не беда, – сказал Кармайкл, – еще посмотрим, прав я или нет. И кроме того, похороны сегодня днем, а до них предпринимать что-либо едва ли было бы прилично, так? Эй, Мерриэтт, когда начинается?