— Без пяти четыре.
— Тогда буду краток. Отправляйся в квартиру Сары Йер на Тринадцатой улице и осмотри ее. Ее телефон могли отключить после сообщения о самоубийстве. Я же, прежде чем начну действовать, должен убедиться в том, что ее телефон еще на месте и исправен. Если я собираюсь наказать того, кто хотел обвести меня вокруг пальца, я прежде должен принять все меры для того, чтобы не сесть в калошу. Я тебя достаточно просветил?
Я сказал, что пока это всего лишь слабый проблеск во мраке, и отбыл восвояси. Если вы считаете, что мне следовало выразить более бурный восторг по поводу его гениальной догадки насчет телефонных номеров, то позволю себе не согласиться. Бессмысленно распинаться перед гением и напоминать о том, что он гений, если он и сам это прекрасно знает. К тому же я был слишком занят, злясь на собственную персону и кроя себя по первое число. И почему я сам не догадался? Еще тогда, увидев его с телефонным справочником, я должен был смекнуть, в чем дело.
Увы, мне сегодня определенно не везло. Придя по адресу Сары Йер на Восточной Тринадцатой улице, я снова получил болезненный щелчок по своему самолюбию. Я всегда считал, что хорошо разбираюсь в людях, но вот в оценке старика консьержа этой старой развалюхи я жестоко просчитался. Выглядел он таким простаком, что казалось, клюнет на любой подход, однако, когда я вальяжной походкой подвалил к нему и сказал, что я из телефонной компании, которая прислала меня проверить телефон Сары Йер, старый сыч нахохлился и потребовал у меня документы. И тут я вторично дал маху. Я предложил недоверчивому консьержу десять долларов и сказал, что мне нужно лишь одно: взглянуть в его присутствии на телефонный аппарат, хотя бы издалека. Когда этот сморщенный гороховый стручок снова отказал, я сунул ему под нос двадцатку. Но он только глумливо гоготнул. К тому времени мы уже стали с ним кровными врагами, так что, покажи я ему даже сотню, он бы только сплюнул на нее. В итоге мне пришлось воротиться домой, прихватить набор отмычек и снова ехать на Тринадцатую улицу. Там я разместился напротив дома Сары Йер, битый час дожидался, пока враг отлучится, после чего, выражаясь юридическим языком, незаконно проник в чужое жилище.
Описывать то, что я там увидел, я не стану — это слишком болезненно. Язык не поворачивается назвать эту дыру жильем. Но телефон оказался на месте и работал, На всякий случай я набрал номер, услышал голос Фрица, сказал, что просто хотел лишний раз поздороваться, и добавил, что буду дома через пятнадцать минут; на что Фриц сказал, что мистер Вулф будет рад этому, поскольку у него сидит инспектор Кремер.
— Нет! — воскликнул я.
— Да, — сказал Фриц.
— А когда он нагрянул?
— Десять минут назад. В шесть часов. Мистер Вулф приказал, чтобы я его впустил, и сейчас разговаривает с ним в кабинете. Поспеши домой, Арчи.
Так я и сделал.
Мне попался таксист, готовый рискнуть за несколько лишних долларов, так что домой я поспел минут через двенадцать. Я взлетел на крыльцо, тихонько отомкнул дверь, вошел, на цыпочках прокрался по прихожей к двери кабинета и остановился перед ней, чтобы чуть попривыкнуть к обстановке прежде, чем войти. Послышался голос Вулфа:
— Я вовсе не говорил, что вы никогда не ошибались, мистер Кремер. Я сказал, что вы никогда еще настолько не ошибались. Это еще мягко сказано. Вы же обвинили меня в двуличности. Фу!
— Ерунда! — Судя по всему, Кремер уже настолько раскипятился, что голос его скрежетал, как терка. — Ни в чем я вас не обвинял. Вы с Гудвином, если вам верить, сами установили время убийства по телефонному разговору. Это ведь факт, не так ли? У каждого из пятерых подозреваемых на это время имеется алиби. Одна из них вообще была здесь вместе с вами. Это тоже факт, да? Когда я вчера предположил, что в истории с телефоном может быть что-то нечисто, а Бьянку Фосс могли убить и раньше, вы всячески увиливали и заговаривали мне зубы. Плели всякую ерунду, уверяя, что по существу вам добавить нечего. Это ведь тоже факт? Так что, доведись вам с Гудвином давать свидетельские показания в зале суда, вы бы оба клялись в том, что умертвили ее ровно в половине двенадцатого. Тоже факт не так ли? И все время вы втирали мне очки, уверяя, что вам до Бьянки Фосс нет никакого дела, что вы никак не заинтересованы, совершенно не…
— Нет, — возразил Вулф. — Таких слов мы не употребляли.
— Чушь собачья! Вы сами отлично знаете, что именно это имели в виду. Вы сказали, что никогда прежде не имели никаких дел ни с мисс Галлант, ни с ее братом, ни с кем-либо из их коллег. Тогда почему вы вмешались в это дело после смерти Бьянки Фосс? Скажите: обращался ли кто-нибудь из них к вам непосредственно или как-то иначе — в период между семью часами вчерашнего вечера до сегодняшнего полудня?
— Нет.
— Но… — Он буквально пролаял это «но». — Но ведь вы послали туда Гудвина! Он сказал Стеббинсу, что послан на разведку. Он говорил с Дрю, с Галлантом и с мисс Принс, увел мисс Торн из-под носа Стеббинса и о чем-то говорил с ней. Это ведь факт, верно? И все они, как один, отказались сообщить Стеббинсу про то, о чем говорили с Гудвином. Это уж точно факт! Они отвечали, что речь касалась личного дела, которое не имеет отношения к убийству Бьянки Фосс. Теперь же, когда я пришел сюда спросить вас, зачем вы посылали туда Гудвина — спросить прямо и вежливо, — вы ответили, что… Над чем вы смеетесь?