– Постарайтесь вспомнить, что именно, это важно.
– Я сказал, что плачу ему таким же презрением, что я люблю Люси Пейтон и готов жизнь за нее отдать, если понадобится.
– А не говорили ль вы, что, мол, лучше бы ему не зажиться на этом свете? Сами видите, все к тому и ведет. Кучер мне именно так и сказал. Вспомните – не говорили?
– Может быть; даже скорее всего, но я был в такой ярости, что едва ли думал, что говорю. Я и в виду не имел…
– Кто присутствовал в комнате, когда вы ссорились?
– Кузен Эрик и дворецкий.
– Дворецкий, я полагаю, и разболтал?
– Думаю, что так. Во всяком случае, не Эрик. Его эта история поразила так же, как и меня. Он пытался вмешаться, но от этого дядюшка только еще больше рассвирепел.
– Сколько вы получаете от своего дяди?
– Тысячу фунтов в год.
– И, я полагаю, он мог лишить вас этих денег?
– Разумеется.
– Но он не властен лишить вас поместья. Вы прямой наследник и в настоящий момент являетесь владельцем Беркли?
– Да, но в тот момент, уверяю вас, и в мыслях не было…
– Кто идет за вами в порядке наследования?
– Кузен Эрик. Он на четыре года моложе меня.
– А потом?
– Троюродный брат. Я его едва знаю; у него плохая репутация, и они с дядюшкой друг друга терпеть не могли.
– А ваш дядя и Эрик ладили?
– Не очень-то. Он ненавидел отца Эрика – своего собственного младшего брата – и был жесток к мальчику: оскорблял покойного отца в его присутствии, называл подлецом и все такое. Бедняге Эрику тяжело жилось. Дядюшка смягчился, только получив деньги; тогда он забрал Эрика в поместье и ни в чем ему не отказывал, только нет-нет да и обижал его своими злыми насмешками или бранью. Впрочем, несмотря на все это, Эрик его, кажется, любил.
– Ближе к делу. Больше вы дядю тем вечером не видели?
– Нет, живым я его больше не видел.
– Вы знаете, что он делал утром?
– Только по слухам.
– Слухи обычно и есть лучшие свидетельства, хотя полиция так не считает. И что же вы слышали?
– Дядюшка был помешан на охоте. Я уже сказал, что он поссорился из-за этого с полковником Пейтоном. В двадцати милях отсюда он арендовал болото, чтобы стрелять там куропаток, и никогда не пропускал начала сезона. Он отправился туда с главным лесничим, Ленноксом. Я собирался с ними, но после всего случившегося, конечно, не пошел. Он вернулся, против обыкновения, в полдень и прямо прошел в свой кабинет. Я работал у себя в комнате и слышал, как он шагает мимо моей двери. Позже Эрик видел его спящим в кабинете на диване. Через пять минут после того, как Эрик ушел, я услышал выстрел и побежал туда.
– Вы осматривали комнату, когда обнаружили труп?
– Нет. Эрик хотел, но я подумал, что не стоит. Я просто запер дверь и спрятал ключ до вашего приезда.
– А не могло это быть самоубийством?
– Невозможно. Стреляли в затылок.
– У вашего дяди были враги?
– Его ненавидели браконьеры – их он не щадил. В него уже однажды стреляли, но дядюшка оказался половчее и раздробил этому парню ногу. Сначала он отправил его в больницу и лечил за свой счет, а потом отдал под суд, и бедолага получил два года.
– Тогда, может быть, его и убил браконьер? – спросил Бек.
– Не представляю себе, как такое возможно. Я был в своей комнате, а она выходит в тот же коридор. К дядюшке можно было пройти только мимо моей двери. Я выбежал в тот самый момент, когда раздался выстрел, и никого не видел.