— Когда она попала к вам, она была вменяема?
— Да прям! Вот она и есть чокнутая! Закатывала нам такие истерики! Осквернила наши святыни!
Увидев на лице Сергея немой вопрос, пояснила:
— В нашем храме нагадила на алтарь, зараза!
В душе взорвались аплодисменты, Сергей хвалил Люсю за такой экстравагантный и смелый поступок. Чтобы его улыбка не стала заметной для гадюки, он прикрыл ее ладонью.
— Как ее имя, она говорила?
— Нина, по-моему, если не врала.
— Она рассказывала о себе?
— Да плакалась тут. Что родители по-черному бухают, что мужик ее бросил. Что она несчастная такая. Да эта наглая девица вообще обвинила нас, что мы ее сына погубили!
— Почему вы год назад не рассказали это следователю?
Она замкнулась, глаза на секунду забегали, а лицо побледнело. Женщина сообразила, что сказала то, что, возможно, не следовало говорить.
— Да говорила, наверное, — быстро сказала она.
— Этого в деле нет. По допросу выяснилось только то, что девушка попала к вам «не в себе», пробыла какое-то время и сбежала.
Она закрыла глаза. Минуту молчала. Что творилось у нее в голове, можно только догадываться. Взяв, видимо, свои эмоции в руки, она открыла глаза и медленно, словно убеждая саму себя, ответила:
— Не помню. Не помню, о чем меня допрашивали. А кого спрашивали и не сказал, при чем я тут?
«Старшую сестру и спросить забыли?» — возмутился про себя Сергей. — «Врет, нагло врёт. Не верю. Оступилась ты, милая, оступилась».
— Она у вас рожала?
Женщина вновь надела надменную маску. Нехотя, но, видимо, понимая, что она уже сказала лишнего, ответила, но хамский тон заметно поубавился:
— Да, тут. Родила пацана. А у нас не принято с пацанами тут быть. Кто парней рожает, мы всех восвояси отправляем. За калитку, не место им тут.
— Вы сказали, она сама сбежала.
— Так и есть. У нас принято сначала ритуал «Прощание с сестрами» проводить. Ну мы и хотели, как положено. Пришли к ней, а ее уже след простыл! Комната пустая была. Ну мы искать-то не стали. Ушла сама, так пусть, ей все равно дорога за калитку была.
— А малыш где?
— А я почем знаю. Ни ее, ни пацана не было. С собой забрала. А уж где он сейчас, так это у нее спрашивайте, — фыркнула она.
— Странное отношение у вас в общине. Значит, если девушка простая, ее можно на улицу с малышом. А как ваша наставница, так ей все можно?
Старшая сестра в изумлении взглянула на Сергея. С искренним изумлением.
— Вы о чем?
— Ну а как же? То, что у вашего Гуру сын воспитывался, это можно, значит?
Искреннее изумление на лице женщины стало ещё более выразительным.
— Какой сын? У Матушки девка. Девка! Непутевая, грешная девица! Такое горе для матери. У такой святой женщины и такая уродилась наследница!
— По нашим данным из роддома, у нее сын.
Женщина наивно хлопала глазами и явно пребывала в шоке от того, что говорил Сергей. Она плюхнулась на кресло, рассеянно развела руками.
— Быть того не может, — чуть ли не по слогам ответила она. — Ерунда какая-то — ваши данные. Не может такого быть. Понимаете, я давно тут. Я Сашеньку с трёх лет знаю.
— Кого? — переспросил он.
— Дочку ее Александра зовут. Наш лидер — очень радивая мать. О ребенке пеклась, все сама, все сама. Ни на секунду ее не бросала. Никому не доверяла уход. Сама растила, баловала, если требовалось, и наказывала, конечно. Строгая была. Ну а как иначе. Воспитание. Хотя не помогло. Девка выросла у нас на виду. По ней видно было, что не наша растет. Не примет она нашу жизнь. Мать думала, наследница будет, а тут вон как. Софья ее с пути увела. Софья.
— Каким образом, расскажите?
— Да была тут бунтарка. Красивая, хитрая и амбициозная очень. Думаю, у нее мысли были вместо Матери быть. А наша Мать такая, что ух! С ней не поиграешь, сильная женщина. Именно это Софью и останавливало. Кишка тонка у нее была, против такой тигрицы идти. А вот Александра-то в ней души не чаяла. Куда Софья, туда и Сашка. Смотрит на нее, не дышит. Та говорит, а Сашка чуть ли не в рот ей смотрит. Поняли мы, что попала девка под ее влияние. У нее такая мать в пример, а она нет, всегда у Софьи вьется. Уж и разговаривали с ней, и мать наказывала, все бестолку. А тут Софья пропала, собрала вещички, и нету. Что-то в их семье происходило между матерью и дочерью. Подросток. Говорят, трудный возраст. Так Мать помаялась с ней до 17 лет да решила отпустить восвояси. А что держать-то? Вот как раз Софья-то сбежала, через время Мать и дочь свою отпустила. Пусть живёт как хочет.
— Не понимаю я. Как так?
— Вот и я говорю. Девица у нее. А вы мне: сын-сын!
— А за что вы Нину избили? Ее когда нашли, у нее все тело в синяках было.