– Все улажено, – сообщил вернувшийся Фокс.
– Хорошо.
Аллейн выпрямился.
– По виду так просто поразительный тип. Создавалось ощущение, что видел бесчисленное множество голливудских фильмов с оркестрантами, которые так и ели оператора глазами среди экзотических декораций. Как по-вашему, можно его накрыть? Администрация найдет где-нибудь чистую скатерть.
– Труповозка уже должна была приехать, мистер Аллейн, – ответил Фокс и осмотрел немногие предметы на полу. – Премного вам обязан, сэр, – сказал он. – Нашли что-нибудь стоящее?
– Письма написаны по-испански. Почтовые марки. Разумеется, у него нужно взять отпечатки.
– Я позвонил в Ярд, мистер Аллейн. Вам привет от окружного судьи. Тот сказал, что будет рад, если вы возглавите расследование.
– Чудовищная и вопиющая ложь, – мягко возразил Аллейн. – Окружной судья в Голдминге.
– Он вернулся, сэр, и так уж вышло, оказался на месте. Чистейшее совпадение.
– Вам дорога в ад, Фокс. Проклятие, в кои-то веки повел в ресторан жену.
– Я взял на себя смелость послать миссис Аллейн записку. Официант принес ответ.
Развернув сложенный листок, Аллейн увидел смешной рисунок, на котором молодая леди сладко спала в большой кровати. Над ней, обведенные в рамочку, Аллейн и Фокс ползали на четвереньках, через огромные лупы рассматривая гнездо, из которого высовывалась подмигивающая голова ребенка.
– Боюсь, она очень легкомысленная женщина, бедняжка, – пробормотал Аллейн и с улыбкой показал рисунок Фоксу. – Хорошо же, – решительно добавил он, – взглянем еще раз на револьвер и пойдем снимать показания.
Глава 6
Наркотик
I
Над дверью, ведущей из фойе «Метронома» в офис, висели часы с хромированными стрелками и цифрами. По мере того как шло время, внимание собравшихся в той комнате все больше притягивалось к циферблату, так что когда в час ночи минутная стрелка перескочила на цифру четыре, это заметили все. Слабый вздох и унылое беспокойство на мгновение всколыхнули каждого.
Оркестранты, пристроившиеся в углу фойе, подавленно сидели на золоченых стульях, принесенных из ресторана. Руки Сида Скелтона свисали между коленями, вяло постукивая друг о друга. Хэппи Харт развалился, вытянув ноги. Свет высветил пятна у него на штанах, где они лоснились от давления ног на нижнюю часть пианино. Четверо саксофонистов сидели, сдвинув головы, но уже некоторое время не разговаривали, и скорее инерция, чем интерес, удерживала их в позах заговорщиков.
Худой контрабасист, уперев локти в колени, опустил голову на руки. В самой середине группки «Мальчиков» ерзал, зевал, проводил руками по лицу и лихорадочно кусал ногти Морри Морено. Неподалеку от музыкантов сбились в кучку четверо официантов и светооператор, которых только что закончили допрашивать – совершенно бесплодно.
В противоположном конце фойе в креслах сидели леди Пастерн и ее гости. Из всех оставшихся она одна держалась прямо. Мышцы ее лица чуть обвисли, в проступившие морщины набилась пудра, под глазами залегли сероватые тени, но ее лодыжки и руки были сосредоточенно скрещены, а прическа – в незыблемом порядке. Справа и слева от нее девушки обмякли в креслах. Фелиситэ, курившая одну сигарету за другой, урывками возвращалась к насущным делам и часто доставала из сумочки зеркало, чтобы обиженно посмотреть на свое отражение и раздраженными жестами поправить помаду.
Карлайл, как всегда поглощенная деталями, отмечала мелкие нервные жесты своих спутников через все сгущающуюся пелену сонливости и лишь вполуха слушала, что они говорили. Нед Мэнкс слушал внимательно, словно старался запомнить все услышанное. Лорд Пастерн не мог усидеть на месте. Он развязно бросался в кресло, а мгновение спустя вскакивал как на пружине и бесцельно бродил по комнате. Он с отвращением смотрел на любого, кто бы ни решился открыть рот. Он гримасничал и прерывал. В сторонке, поодаль от двух групп, стояли Цезарь Бонн и Дэвид Хэн. Эти двое были насторожены и мертвенно-бледны. Подальше от любопытных взглядов, в главном офисе, доктор Кертис, позаботившись о выносе тела Риверы, набрасывал заметки к отчету.