— Ах да, я слыхал, что у русских была мода выписывать из Британии гувернанток.
Ардашев кивнул.
— И из Франции тоже. Мадмуазель Кюри учила французскому.
— Жили не бедно?
— Грех жаловаться.
— Из дворян?
— Да.
— А вы куда сейчас? На баржу?
— Признаться, я голоден. Мечтаю о скромном завтраке, — докурив папиросу, выговорил студент.
— Верное решение, — кивнул сыщик. — Не грех будет пропустить и кружечку портера. Ведь сегодня ваша жизнь могла бы пойти совсем другим курсом. И кто знает, что бы с вами случилось, окажись вы среди каторжан.
Полицейский протянул руку. Клим, ответив на рукопожатие, вымолвил:
— Премного благодарен.
— Могу довести вас к станции подземки, или остановки омнибуса. Надеюсь, полицейская карета вас не смущает?
— Спасибо за предложение, мистер Джебб, но у меня с ней связаны не особенно приятные переживания. Лучше я прогуляюсь. Всего доброго!
— До свидания, мистер Ардашев.
Клим понял, что оказался в Сити. Эта часть города была менее заселена, чем остальной Лондон. В ней располагались правительственные учреждения, банки и конторы. Улицы напоминали широкую реку во время ледохода, покрытую сплошною массой плывущих по течению льдин: снующих прохожих, быстрых кэбов и флегматичных омнибусов, уносимых непрерывным потоком в бескрайнее жизненное море. Пабы, встречающиеся на пути, имели роскошные вывески и резные дубовые двери. Глядя на них, становилось понятно, что цены в этих английских трактирах были отнюдь не студенческие. Ардашев пересёк одну площадь и две улицы. Он свернул наугад в небольшой переулок, прошёл через арку и вдруг увидел драку. Вернее, это было избиение. Трое молодых людей в кепках и простой одежде мутузили одного бедолагу со съехавшим набекрень котелком. Они зажали его у самой стены. Парень едва отбивался и всё чаще пропускал удары. Клим аккуратно снял крылатку и котелок. Положив одежду на каменный парапет, он кинулся на нападавших, один из которых — широкоплечий верзила — был обращён к нему спиной. Получив по затылку, тот осел на землю. Двум другим хватило три точных удара. Хрустнула чья-та челюсть, и раздался дикий вопль. Нападавшие бросились прочь, исчезнув в подворотне.
Осмотрев сбитую на кулаках кожу, Ардашев вздохнул и принялся искать золотую манжетную запонку, выпавшую во время драки.
— Спасибо, сэр, — окровавленными губами, пролепетал молодой человек со слегка оторванным стоячим воротником а-ля Гладстон.
— Не стоит благодарностей.
— Вы что-то потеряли?
— Запонку.
Англичанин поднял с земли небольшой предмет и протянул спасителю.
— Вот она.
— Благодарю. Их мне подарил отец в честь окончания гимназии.
— Вы иностранец?
— Да, из России.
— Не думал, что в вашей стране так распространён английский бокс.
— Простите?
— Вы мастерски нанесли сначала хук справа, потом слева, а затем последовал разящий апперкот…
— Разве? А я и не знал. Это мой обычный стиль в драке.
— И часто вам приходится махать кулаками?
— Нет, ну что вы! Пару раз в год, не больше. В России нельзя быть слабым. А что им от вас было нужно?
— Деньги и часы. Это уличные грабители.
— Ясно.
Подав незнакомцу открытый кожаный портсигар, Клим предложил папиросу.
— О! Russian cigarettes?[30] У нас их не найти.
Молодые люди с удовольствием задымили.
— Меня зовут Роберт Аткинсон. Студент. Учусь на хирургическом отделении Лондонского университета.
— Клим Ардашев. Закончил два курса факультета правоведения Императорского университета в Санкт-Петербурге, — отрекомендовался русский студент и пожал руку британцу.
— О! Будущий адвокат? Судья?
— Не знаю, — пожал плечами Клим. — Возможно, переведусь на факультет восточных языков. Последнее врем я увлёкся арабским и турецким. Хочется поездить по миру, а не протирать штаны в судебных заседаниях.
— Тогда вас надо познакомить с моим отцом. Он бывший дипломат. Служил консулом в Константинополе. За заслуги перед Британией королева Виктория поощрила его высшей наградой — орденом Подвязки. Он введён в палату лордов. Сейчас занимается политикой.
— Надо же, — усмехнулся Ардашев. — Я только что спас сына члена палаты лордов.
Россиянин окинул взглядом нового знакомого. Он был немного ниже ростом, имел рыжие волосы. Его оттопыренные уши смешно светились на солнце. Большой открытый лоб и пытливые глаза свидетельствовали, если не о недюжинном уме, то, по крайней мере, о любознательности.
— И за это, сэр, я очень вам благодарен. Я был бы польщён возможностью пригласить вас на кружечку эля, — выговорил молодой человек.