В коридоре судья Ди сказал Ма Жуну:
— Пусть мне приготовят паланкин — я собираюсь в дом доктора Цзяна. Распорядись также, чтобы в буддийском храме все было готово для освидетельствования тела. Я прибуду туда, как только закончу осмотр места происшествия.
Затем он проследовал в свои покои.
Советник Хун подошел к чайному столику, чтобы приготовить для судьи чашку чая. Цзяо Тай стоял, ожидая, когда судья Ди сядет за стол. Но тот, заложив руки за спину, начал мерить кабинет шагами; глубокие морщины избороздили его лоб. Судья остановился только тогда, когда Хун предложил ему чашку чая.
— Я не могу понять, что заставило Лю Фэй-по выдвинуть столь невероятное обвинение, — сказал он, отпив несколько глотков. — Я допускаю, что поспешное помещение тела в гроб может показаться подозрительным, но любой здравомыслящий человек будет настаивать на освидетельствовании тела, прежде чем выдвигать подобное обвинение. Вчера вечером Лю произвел на меня впечатление весьма рассудительного и хладнокровного человека.
— Сегодня в суде он выглядел, словно сумасшедший, ваша честь, — заметил советник. — У него тряслись руки, и на губах выступила пена.
— Обвинение Лю совершенно нелепо! — воскликнул Цзяо Тай. — Если Лю был убежден, что ученый — человек низкий, зачем он тогда согласился на брак своей дочери? Он не похож на подкаблучника и, несмотря на возражения дочери и жены, мог запросто расторгнуть брачный договор.
Судья Ди кивнул в знак согласия.
— За этим браком, наверное, скрывается что-то нам неизвестное, — сказал он. — И я должен сказать, что ученый, несмотря на свои трогательные сетования на несчастье, постигшее его дом, выглядит довольно спокойным.
Вошел Ма Жун и доложил, что паланкин приготовлен. Судья в сопровождении трех своих помощников вышел во двор.
Доктор Цзян жил в довольно внушительном особняке, расположенном на склоне горы к западу от судебной территории. Его управитель открыл тяжелые дубовые ворота, и паланкин судьи Ди внесли во внутренний двор.
Ученый с подобающей случаю почтительностью помог судье Ди выйти из паланкина, а затем провел его и советника Хуна в дом. Ма Жун и Цзяо Тай остались в первом дворе с начальником стражи и двумя охранниками.
Пока судья сидел за чайным столиком напротив ученого, он внимательно рассмотрел хозяина. Доктор Цзян был высоким, хорошо сложенным человеком, с резко очерченным, умным лицом. Он выглядел лет на пятьдесят, то есть был слишком молод для того, чтобы уйти в отставку. Он молча налил судье чашку чая, затем сел и стал ждать, когда его именитый гость начнет разговор.
Хун остался стоять за спиной судьи Ди.
Судья посмотрел на забитые книгами полки и спросил ученого, какая из областей литературы вызывает его особый интерес. Доктор Цзян, тщательно выбирая слова, сделал краткий обзор своим изысканиям в области текстологии древних сочинений. Его ответы на вопросы судьи Ди о некоторых деталях изучаемого предмета показали, что он — прекрасный знаток в своем деле. Он высказал несколько довольно оригинальных замечаний по поводу подлинности одного текста, свободно цитируя на память малоизвестные древние комментарии.
Можно было сомневаться в моральной чистоте ученого, но не возникало ни малейшего сомнения в глубине его знаний.
— Почему, — спросил судья, — вы, еще не старый человек, прекратили преподавательскую деятельность в Школе при храме
Конфуция? Многие остаются на столь почетной должности до семидесяти лет и даже долее того.
Доктор Цзян с подозрением посмотрел на судью и ответил натянутым тоном:
— Я предпочел посвятить все свое время собственным изысканиям. В последние три года я ограничил свою преподавательскую деятельность двумя частными курсами по классической литературе, которые проводил у себя дома для способных студентов.
Судья Ди поднялся и сказал, что хотел бы осмотреть место трагедии. Ученый молча кивнул. Он провел своих посетителей через коридор, ведущий ко второму двору, и остановился перед изящной аркой дверного проема.
— Там находятся двор и дом, которые я предоставил своему сыну, — медленно сказал он. — После того как вынесли гроб, я дал строгое указание, чтобы туда никого не пускали.
Во дворе был разбит садик. В центре стоял грубый каменный стол, рядом с которым росли два молодых бамбуковых куста, чьи шелестящие листья заставляли забыть о гнетущих мыслях.
Пройдя в узкий вход, доктор Цзян сначала толкнул дверь слева и показал посетителям маленькую библиотеку. Это была комнатка, где стоял только письменный стол у окна и старое кресло. Книжные полки были завалены грудами книг и свитков.