Их лесть была приятна мне, и я выпил за столом несколько больше обычного. Когда поздней ночью я вернулся в свою роскошную гостиницу, в покои, предоставленные мне городским начальством, я пребывал в отличном настроении. Все будет прекрасно, думалось мне, я смогу развеять наваждение.
Хризантема ждала меня, она надела красивое платье персикового цвета, которое восхитительно облегало ее молодую фигуру. Она смотрела на меня своими чудесными глазами, и я уже собирался обнять ее, как вдруг другая, заклятая, встала передо мной, и я не смог прикоснуться к Хризантеме.
Сильная дрожь сотрясла мое тело. Бормоча неловкие оправдания, я выбежал в сад. Я чувствовал, что задыхаюсь — мне хотелось больше воздуха. Но в саду было душно и жарко, и я отправился к озеру. На цыпочках прокрался мимо дремлющего привратника и вышел на пустынную улицу. Добравшись до озера, я долго смотрел на спокойную воду, а сердце мое погрузилось в глубокую пучину отчаяния.
Какая мне польза от моего тщательно разработанного плана? Как смогу я править людьми, если сам — не человек? Наконец я понял, что существует один-единственный выход. Как только я принял решение, душа моя успокоилась. Я ослабил завязки своего пурпурного одеяния и сдвинул высокую черную шапку со вспотевшего лба. Неторопливо прогуливаясь вдоль озера, я искал то место на берегу, где смог бы выполнить свое намерение. Кажется, я даже мурлыкал себе под нос какую-то песенку. И правда, не лучше ли вовремя покинуть изукрашенный зал, когда красные свечи еще не погасли и вино еще не остыло в золотых кубках? Я наслаждался красотой чарующего пейзажа: слева — купы миндальных деревьев, исходящих густым сладким запахом, справа — серебристая, освещенная луной гладь озера.
Я увидел ее за поворотом извилистой дорожки, бегущей вдоль озера. Она стояла на берегу, у самой воды, одетая в белые шелковые одежды, перехваченные зеленым поясом. Белая водяная лилия сияла в ее волосах. Когда она повернулась ко мне, свет луны обласкал ее прекрасное лицо. И тут в мгновение ока я понял, что это та женщина, которая способна рассеять зловещие чары, женщина, которую послало мне Небо.
И она это поняла. Когда я подошел к ней, не было произнесено ни одного из рутинных приветствий и вежливых вопросов. Она лишь сказала:
— Как рано этой весной зацвел миндаль.
А я ей ответил:
— Нежданные радости особенно сладки.
— Неужто всегда? — спросила она с насмешливой улыбкой. — Пойдемте, я покажу вам место, где только что сидела.
Она свернула с дорожки и пошла по неширокой прогалине; я поспешил вслед за ней.
Мы сели рядом в высокой траве на отлогом склоне. Согнувшиеся под тяжестью цветов ветви миндаля сплетались над нами наподобие балдахина.
— Как это странно, — сказал я, исполненный восхищения, и взял в свои ладони ее холодную руку, — словно мы — в другом мире.
Она только улыбнулась и искоса посмотрела на меня. Я обнял ее за талию и прижал губы к ее влажным красным губам. Она разрешила заклятие, которое меня изводило. Ее объятия излечили меня, а вспыхнувшая страсть заставила забыть боль. Ликуя, я подумал, что теперь все будет прекрасно.
Когда я лениво обводил пальцем тени, отбрасываемые ветвями на ее прекрасное тело, белое и нежное, как драгоценный нефрит, я внезапно обнаружил, что рассказываю ей о заклятии, которое ей удалось с меня снять. Она спокойно смахнула лепестки, налетевшие на ее прекрасную грудь, села и задумчиво произнесла:
— Когда-то, очень давно, я уже слышала нечто подобное. — И после минутного колебания спросила: — Скажите, вы не из судейских?
Я безмолвно указал ей на свою шапку, которую повесил на ветку, — лунный свет сиял на золотых знаках отличия. А потом ответил с кривой улыбкой:
— И не из последних. Я — в чине следователя Верховного суда.
Она понимающе кивнула, потом опять легла на траву, красиво изогнув свои округлые руки и заложив их за голову.
— Я расскажу вам, — улыбнулась она, — старую историю, которая должна заинтересовать вас. Она касается мудреца, который был судьей здесь, в Ханьюане, много веков назад. В то время...
Не знаю, как долго я слушал ее нежный, завораживающий голос, но когда она замолчала, холодный страх сдавил мое сердце. Я резко поднялся, надел свою форменную одежду, шапку и подпоясался.
Мой голос прозвучал хрипло.