Косоглазый громко рассмеялся.
— Прекрати свое дурацкое ржание! — рявкнул на него монах.
После того как хозяин посмотрел на него с неудовольствием, монах несколько присмирел и стал рассказывать:
— Сегодня у меня дурное настроение, и мне наплевать, узнает об этом кто-нибудь или нет. Позавчера я встретил этого трепача Мао Лу... Где же это было?.. Да, где-то около рыбного базара. Если бы вы знали, какие связки монет оттягивали его рукава! «Где растет дерево, на котором висит столько денежек?» — спросил я его. «Там, где я их собирал, осталось еще больше, — сказал он. — Пойди пошарь-ка в буддийском храме!» Ну я туда и отправился.
Монах с отвращением глотнул чая, поморщился и продолжил:
— И как вы думаете, что я там обнаружил? Старого доходягу, такого же нищего, как я сам, и гроб!
Толстяк разразился смехом. Глаза монаха блеснули от ярости, но он не осмелился обругать его.
— Ладно, — сказал хозяин, отсмеявшись, — тебе стоит отправиться на остров Трех дубов вместе с братом Дао! У него тоже намечаются небольшие разборки с Мао Лу.
— Он и тебя надул, а? — спросил монах несколько более дружелюбно.
Дао Гань что-то проворчал в знак согласия и добавил:
— Я лично за то, чтобы растрясти сопляка, о котором ты упоминал. Это, наверное, будет полегче, чем разыскать Мао Лу.
— Хотелось бы надеяться, братец, — мрачно процедил монах. — Я встретил этого пащенка поздней ночью — он бежал так, словно сам Правитель ада наступал ему на пятки. Я ухватил его за шею и спросил, куда это он летит. А он говорит: «Оставьте меня!» Я вижу, что этот щенок — из богатой семьи, из тех, у кого поджилки трясутся по каждому поводу и кто ест серебряными палочками. Я тут же понял, что он совершил что-то такое, чего не должен был делать. Я стукнул его кулаком по башке, перекинул через плечо и всю дорогу до своей берлоги тащил на себе.
Монах громко прокашлялся и сплюнул в угол. Он нащупал на столе чашку с чаем, потом передумал, отодвинул ее от себя и продолжил:
— Представьте себе, парнишка молчит как рыба! И это после всех моих забот о нем! У меня на руках — прекрасный повод для вымогательства, но сопляк не хочет ничего говорить, а я бы не сказал, что мало его «упрашивал»! — добавил он со злой усмешкой.
Дао Гань встал.
— Ну что же, — сказал он, огорченно вздыхая, — вот так сплошь и складывается — одно невезение. Вот если бы я был таким крепким парнем, как ты, монах, я заработал бы сегодня тридцать серебряных монет. Пока!
И он направился к выходу.
— Эй, — закричал вдогонку монах, — к чему так спешить? Ты сказал тридцать серебряных монет?
— Да все равно уже поздно! — бросил Дао Гань и открыл дверь.
Монах вскочил с места и схватил его за шиворот.
— Убери руки, монах! — крикнул хозяин и сказал Дао Ганю: — Почему ты толком ничего не объяснишь, братец Дао? Если ты сам не можешь заработать, почему бы тебе не привлечь к этому делу монаха? Получишь комиссионные.
— Я уже думал об этом, — с досадой ответил Дао Гань. — Но вы ведь знаете, я здесь новичок и не совсем понял, как называется место, где они собираются. Когда они сообщили, что им нужен громила, умеющий как следует махать кулаками, я больше не вникал в это дело.
— Сукин ты сын! — зарычал монах. — Тридцать монет! Вспоминай, ублюдок!
Дао Гань нахмурил брови, потом пожал плечами и сказал:
— Бесполезно. Вроде что-то рыбье, карп не карп, я не запомнил...
— Это же харчевня «Красный карп»! — в один голос воскликнули монах и хозяин игорного притона.
— Точно. Только я все равно понятия не имею, где это, — ответил Дао Гань.
Монах поднялся и взял Дао Ганя под руку.
— Идем-ка, братец! — сказал он. — Я знаю, где это место.
Дао Гань выдернул руку.
— Пять процентов от моей доли! — снизошел монах.
Дао Гань пошел к двери.
— Пятнадцать или ничего! — сказал он.
— Семь тебе и три мне! — заявил хозяин. — Вот и договорились. Иди с монахом и скажи им, что я лично гарантирую, что он знает свое дело! Ступайте!
Дао Гань и монах вышли из комнаты. Они отправились в бедняцкий квартал восточнее рыбного базара. Монах провел Дао Ганя в боковой переулочек и указал на дверь ветхой хибары.
— Входи первый, — хрипло прошептал он.
Дао Гань открыл дверь и сразу же облегченно вздохнул. Ма Жун все еще разговаривал с предводителем нищих. Кроме них в скудно обставленной комнате никого не было.
— Как дела, брат? — сердечно приветствовал Ма Жуна Дао Гань. — Вот это — тот самый человек, который нужен нашему хозяину!
Монах поклонился, заискивающе улыбаясь.
Ма Жун встал и вплотную подошел к нему. Оглядев его сверху донизу, он спросил: