– Рядом с театром есть караоке-бар. Иногда захожу туда, чтобы поужинать. Однажды встретил там Мезенцева…
– Местного сердцееда?
– Ты все уже знаешь, – усмехнулся Кирилл.
– И что же Кропоткина?
– Она была с Мезенцевым, он нас познакомил.
– Они были вдвоем?
– За их столом сидело много народу, все – из театра. Кажется, отмечали чей-то день рождения. Но Кропоткина все испортила.
– Как?
– Подралась в очереди к микрофону. Было смешно. – Кирилл улыбнулся и заметил: – Слышал, что она была скандалисткой.
– А разве это что-то меняет?.. – глубокомысленно проронила Лионелла. – Она жила, а теперь ее нет.
– Ты права. Смерть – это всегда грустно.
– Когда я узнала, что ты здесь, подумала, что это судьба, – сказала Лионелла. – Но потом решила, что ты все подстроил.
– Теперь хочешь знать правду? – усмехнулся Кирилл. – Ни то ни другое.
– И все же…
– Когда мне предложили эту работу, я отказался.
– А потом?
– Узнал, что здесь будешь ты, и подписал договор.
– Только из-за меня?
– Не только. Ты знаешь, в финансовом плане я всегда на мели.
– Смешно. – Лионелла невесело улыбнулась. – Жить через забор друг от друга и встретиться за триста километров от Москвы.
– Надолго приехала? – спросил Кирилл.
– Примерно на три месяца. Пока будем репетировать, я буду здесь. Потом – только приезжать на спектакли.
– За три месяца здесь ты сдохнешь от скуки, Машка.
– Не сдохну. В крайнем случае на пару дней уеду в Москву. Да и чем моя жизнь в Барвихе отличается от этой? В Барвихе еще скучней.
– Ну, это вопрос спорный.
– У нас с тобой разные жизни, Кира. Тебе там, может, и весело.
– А когда-то все было общим: и жизнь, и любовь, и веселье…
– Того, что было, уже нет. И заметь: не по моей вине, – сказала Лионелла.
– Я за свои ошибки заплатил.
– А как же иначе? С небес видно все. Ничто не остается без наказания. Таков закон жизни.
– Иногда наказание похоже на казнь.
– Не твой случай, Кира. Ты – гедонист: живешь только для того, чтобы получать удовольствие.
– Много ты знаешь.
За разговорами они дошли до гостиницы и остановились у входа.
– Ты иди, а я прогуляюсь, – сказал Кирилл.
– С чего это вдруг? – спросила Лионелла.
Он взял ее за воротник, притянул к себе и прошептал, касаясь губами ее губ:
– Потому что, если мы поднимемся вместе, я сделаю все, чтобы остаться в твоем номере.
Глава 5
Битое стекло и прочие гадости
На утреннюю читку Лионелла явилась без опозданий. В репетиционной комнате собрались оба состава будущей постановки. Не было только двоих: Кропоткиной и Петрушанской.
Виктор Харитонович произнес короткую речь:
– Вчера во время спектакля случилась трагедия, унесшая жизнь актрисы нашего театра Карины Кропоткиной. Предлагаю почтить ее память вставанием… – Закончив говорить, он опустил голову.
Все встали и, пока была видна лысина Магита, стояли молчком. Но как только он поднял голову, актеры сели.
– Теперь начнем читку. Как говорил классик: «лучшее утешение в горе – это работа». – Виктор Харитонович раскрыл пьесу на закладке: – Соню сегодня будет читать Анжелина Зорькина, няньку – Вера Петровна Магит. – Он взглянул на жену, и та напомнила:
– Витюша, Петрушанская немного задержится…
– Знаю.
– Она у следователя.
– Не скоро мы отмоемся от этого позора… Придется терпеть. – Магит перелистнул страницу пьесы туда, потом – обратно: – Начали! Действие третье: Войницкий, Соня, Елена Андреевна. С того места, где остановились вчера. – Он посмотрел на Лионеллу и указал глазами на Строкова: – Знакомьтесь, наш Дядя Ваня, артист Платон Васильевич Строков.
– Мы уже познакомились.
– Тем лучше… Итак, ваша реплика, Платон Васильевич: «Что томитесь?»
Строков прочитал:
– Что томитесь? Ну, дорогая моя, роскошь, будьте умницей! В ваших жилах течет русалочья кровь, будьте же русалкой! Дайте себе волю хоть раз в жизни, влюбитесь поскорее в какого-нибудь водяного по самые уши – и бултых с головой в омут, чтобы герр профессор и все мы только руками развели!
– Оставьте меня в покое! Как это жестоко! – прочитала Лионелла, и ее взгляд съехал в конец страницы.
Вспомнился вчерашний разговор с Кириллом, его шепот и ее бегство из гостиницы в арендованный особняк.
Если бы ей задали вопрос: от кого бежала? Она бы ответила: от себя. Все дело в том, что, стоило Кириллу постучаться в ее дверь, она бы ему открыла.
Магит вернул Лионеллу к действительности, сказав:
– Лионелла Павловна! Вы пропустили реплику!
Строков повторил предыдущую фразу:
– Ну, ну, моя радость, простите… Извиняюсь. Мир.