С сапожником, обитателем мастерской и небольшой квартирки в первом этаже, Тома уже успел переговорить, но тогда решил не вдаваться в подробности, а только выяснил, кто проживает в доме. Кроме сапожника, Филиппа Вида, на первом этаже, в другой квартире с окнами во двор, живет мадемуазель Элен Дерокле. Она студентка консерватории, и Тома почему-то сразу представил себе, как худая девица в очках по выходным сводит с ума страдающего от похмелья соседа звуками, извлекаемыми из кларнета. Хм, почему именно кларнет, а не пианино? Еще она работает продавщицей в модном магазине, где-то там, рядом с консерваторией, на другом берегу Сены.
На втором этаже раньше жила хозяйка дома, мадам Шульц, со своим мужем. И дом тот, который напротив, тоже принадлежал ее мужу, в нем располагался кинотеатр и кафе, но когда Рудольф Шульц неожиданно покинул свою супругу, впрочем, не только ее, с этим миром он тоже расстался. После его смерти Мадлен Шульц обнаружила несколько большее количество долговых обязательств своего супруга, чем имелось средств на его счету в банке. Кинотеатр и кафе пришлось продать, и только пара комнат над теперешним складом "Элмар и Ко" нынче остались в собственности мадам Захиры, то есть мадам Шульц, то есть... хотя вы, наверно, уже сообразили, что это одно и то же лицо. Сейчас прорицательница живет на третьем этаже, в квартире рядом со студией художника, а второй этаж ныне занимают супруги Обри. Эдуард Обри преподает мертвые языки в школе в паре кварталов вниз по улице, Сесиль Обри - домохозяйка лет тридцати с хвостиком, встречи с ней Тома каким-то чудом пока избегал. Сесиль, со слов сапожника, обитающего при входе, могла сообщить любому столько непроверенных сведений, что, к примеру, инспектор Бланшар, в конце концов, предпочел сбежать от нее, велев сопровождавшему его стажеру не выпускать мадам Обри из своей квартиры "в интересах следствия".
Звуки шагов уже миновали площадку второго этажа и продолжают приближаться. Тома находит силы, чтобы неторопливо, но решительно двинуться навстречу. Несомненно, мсье Беноа - настоящий герой этого рассказа, хотя сам себя героем он не считает. Он не считал себя героем даже в прошлом году, когда ему случилось стоять в оцеплении и ждать, пока не сдадутся вооруженные грабители, захватившие отделение банка. Что ж, скромность украшает Тома, а бесстрашие, оно сержанту еще пригодится, но чуть позже, не сейчас. По ступенькам на третий этаж поднимается мадам Шульц. В доме номер четырнадцать она всегда - мадам Шульц, несмотря на это, дар предвидения будущего и здесь остается при ней. Взглянув на фигуру Тома в освещенном проеме двери квартиры покойного художника, пожилая полная дама лишь кивает на приветствие вежливого полицейского и, отперев свою дверь приглашает:
- Входите, молодой человек, я полагаю, вы здесь вместо господина инспектора? Бедный Гастон! И что, инспектор кого-то подозревает в убийстве? Входите, входите, я сварю вам кофе.
- Спасибо, мадам, но я...
- Не спорьте, или вы хотите сказать, что в этом доме вас еще кто-то может угостить чашкой кофе?
Тома не спорит, даже когда его посещает мысль о том, что пить кофе в доме, где совсем недавно был отравлен один из жильцов...
- Я не держу снотворного, и у меня прекрасный сон, - читает его мысли мадам Шульц. - Это я вам говорю сразу, ведь вы, наверно, собирались меня об этом спросить?
- Нет, мадам, я, собственно, не об этом хотел...
- А о чем тогда? - хозяйка дома уже прошла куда-то в неглубокие недра квартиры, и ей приходится слегка повысить голос. Тома пока топчется у двери и молчит. Когда мадам Шульц снова появляется, сержант все еще не знает ответа или не готов спрашивать, но разговор так или иначе продолжить нужно.
- Меня интересует, что вы сами об этом думаете? - наконец-то, Тома выбирает самую простую форму допроса.
- Я могу предсказать смерть, - очень серьезно и убежденно отвечает мадам Захира, таким голосом она, наверное, говорит со своими клиентами, - смерть как событие, но я не вижу того, кто принес ее.
- Вы очень верно выразились: "принес смерть", я думаю, не выдам никакой тайны, сказав, что мсье Маршанд выпил порошки, оказавшиеся ядом. Никаких следов борьбы или насилия нам обнаружить не удалось.
- Вы хотите сказать... Постойте, выходит, он не сам, то есть он не подозревал... - мадам Захира снова превращается в Мадлен Шульц, на целую минуту умолкает и погружается в свои мысли. Тома тоже молчит. - Значит... Нет, сейчас я вам ничего сказать не могу. Уходите, - подводит итог своему гостеприимству хозяйка.
- Но почему?
- Видите ли, чтобы проникнуть в тайны прошлого и грядущего, мне не нужен хрустальный шар. Мне нужно время, время, чтобы подумать.
- Надеюсь, мадам, вам понадобится меньше времени, не столько, сколько нужно грядущему, чтобы превратиться в прошлое?
- Вы зря смеетесь молодой человек. Приходите завтра.
- Хорошо, мадам. Но если вы решите мне что-то сообщить, я буду рядом, в соседней квартире.
- Вы собираетесь остаться там на ночь? - удивленные глаза Мадлен на мгновение высоко вскидывают выщипанные и подведенные хной брови.
- Да, собираюсь. Скажу вам по секрету, служащим полиции не положено бояться мертвецов, духов и призраков.
- Так вам уже рассказали? - почему-то успокаивается мадам Шульц.
- Рассказали о чем?
- Как о чем? - снова удивляется хозяйка дома. - Ладно, не стойте столбом, садитесь вот в это кресло, - не поймешь, предлагает или командует пожилая прорицательница.
После второй чашки кофе Тома решает сбежать от выжившей из ума старухи. Гадалка рассказывала о привидениях, о том, что потусторонние создания видят наш мир совсем иначе, о странных поступках призраков.
- До свидания, мадам Шульц. Все же, надеюсь, призраки не причинять мне вреда,- стараясь скрыть вздох облегчения, в дверях замечает Тома.
- Нет, конечно. Они не имеют никакой власти над нами, - успокаивает его Мадлен.
Спустившись на этаж ниже, Беноа решается нанести визит мадам Обри.
Пожалуй, в этом месте мы пропустим страницу-другую, и вовсе не из опасения, что читатель поспешит отделаться от безудержной болтовни бойкой шатенки с живописными формами. Читателю проделать такой трюк намного проще, чем тому же инспектору Бланшару. Нет, давайте перевернем страницу, чтобы не смущать мсье Беноа. Не бойтесь, ничего существенного вы не пропустите, и самому сержанту через полчаса без урона для своей чести удастся покинуть квартиру супругов Обри еще до возвращения высокого и жилистого учителя забытой словесности. С Эдуардом Обри полицейский едва не столкнется на лестнице уже внизу. Кивнув друг другу, они разминутся на узких ступеньках, Тома поспешит скрыться за дверью сапожной мастерской, а учитель проводит его холодным безразличным взглядом бесцветных выпуклых глаз.